В настоящее время российская фармацевтическая отрасль считается развивающейся по сравнению с мировой промышленностью. На рисунке №1 можно увидеть, что объем производства медикаментов на внутреннем рынке с каждым годом увеличивается. Например, в 2012 году объем производства на территории России составил 127, 2 миллиарда рублей, что по сравнению с 2011 годом показало прирост в 25%.
Рисунок №1. Динамика объемов производства лекарственных средств на территории РФ, 2003-2012гг
Согласно данным Федеральной Службы Государственной Статистики, около 150 компаний специализировались на производстве лекарственных препаратов на территории России в 2012 году. При этом в данную цифру не были включены представители малого предпринимательства, которых с каждым днем становится все больше и больше. Стоит отметить, что в 2011 году 20 самых крупных компаний производили более чем 65% от общего объема выпуска. Это значит, что большую часть спроса со стороны потребителей на лекарственные средства удовлетворяют в основном лидирующие компании-производители фармацевтических препаратов, рейтинг которых представлен в таблице №6.
Исходя из данных, приведенных в таблице №6, можно сказать, что среди лидирующих производителей на внутреннем рынке России превалируют предприятия основных иностранных фармацевтических компаний, например, таких как «Sanofi-Aventis», «Novartis International AG», «Berlin - Chemie», «F. Hoffman - La Roche», «Bayer», «Nycomed», «Teva Pharmaceutical» и т.д. Стоит отметить, что в число 20 самых крупных компаний-производителей на отечественном рынке вошла лишь только одна российская компания, при этом заняв почетное третье место в рейтинге по объему продаж - ОАО «Фармстандарт».
Данная компания специализируется не только на производстве лекарственных средств, как многие российские предприятия, а более того, осуществляет разработку новых оригинальных медикаментов. Продукция «Фармстандрата» соответствует требованиям российских стандартов. Кроме этого, компания готова адоптировать свое производство согласно международным стандартам качества, утвердив для этого план перехода на европейские стандарты до 2014 года. Основная продукция «Фармстандрта» - это лекарственные средства, получившие всеобщее признание потребителей в связи с их высоким качеством и эффективностью. Примерами таких препаратов можно привести «Арбидол», «Пенталгин», «Афобазол», «Биосулин» и т.д.
Что касается французской фармацевтической компании «Sanofi-Aventis», занявшей первое место в рейтинге 20 крупнейших производителей на отечественном внутреннем рынке, то ее успех объясняется большим количеством государственных закупок (около 40%). Хотя объем продаж данной компании сократился по сравнению с 2010 годом на 10%, это не стало препятствием для компании занять лидирующую позицию. Второе место закрепилось за транснациональной фармацевтической корпорацией «Novartis international AG», которая так же, как и «Sanofi-Aventis», осуществляет продажи в государственном сегменте - около 40%.
Стоит отметить, что среди крупных производителей на территории России имеются отечественные предприятия, которые являются партнерами зарубежных фармацевтических компаний. Ярким примером такой практики можно привести компанию ОАО «Нижфарм», которая заняла 24 место в рейтинге лидирующих производителей лекарственных средств. С 2008 года она является в составе международного холдинга «Stada».
В настоящее время количество иностранных компаний на отечественном рынке с каждым годом увеличивается. При этом сокращается доля российских производителей: согласно исследованиям ЦМИ «Фармэксперт», начиная с конца девяностых годов заканчивая сегодняшним днем количество отечественных представителей на внутреннем рынке уменьшилось с 58,4% до 20%. Данная ситуация является неблагоприятной для отечественных компаний. Именно поэтому государство оказывает поддержку в развитии российской фармацевтической промышленности. Эксперты утверждают, что по пессимистичным прогнозам в скором времени доля отечественных фармацевтических компаний может сократиться до 5-10%, при этом основную часть рынка обретут зарубежные производители, занимая оставшиеся 90-95%. Естественно, допускать ситуацию до такого исхода никак нельзя, так как фармацевтическая отрасль является стратегической. Если здоровье нашей нации будет находиться в руках иностранных компаний, то тогда это сделает Россию зависимой от них, и ничего хорошего от этого ждать не придется.
Также стоит отметить, что одной из главных проблем на фармацевтическом рынке России является производство фальсифицированной продукции. Естественно, данная проблема встречается и на зарубежных рынках, где с ней активно борются такие организации как Ассоциация Международных Фармацевтических Производителей и Коалиция по Защите Прав Интеллектуальной Собственности.
По официальным данным более 15% лекарственных средств, которые недобросовестные производители поставляют в аптечные сети для последующей реализации, оказываются непригодными для потребления. Это связано с тем, что данные медикаменты являются подделками, не имеющими никаких полезных свойств для конечного потребителя, а более того, в некоторых случаях могут даже нанести вред здоровью, тем самым ухудшив состояние больного. Стоит отметить, что доля фальсифицированной фармацевтики, произведенной отечественными компаниями, достигает 67%.
В связи с процветанием фальсификации медицинской продукции на внутреннем рынке крупные компании теряют свыше 250 миллионов долларов каждый год: они тратят колоссальное количество денег на борьбу с фальсифицированной продукцией, страдают от недополученной прибыли, которую присваивают себе недобросовестные производители поддельных лекарственных средств.
Чтобы производитель смог доказать то, что продукция произведена в , ему следует указать в процентах уровень локализации производства, заявляет правительственный чиновник, принимающий участие в рассмотрении вопросов касающихся реализации программы импортозамещения.
Для того чтобы поспособствовать в разрешении указанной проблемы, Минпромторг подготовил проект документа, который призван конкретизировать критерии посредством которых можно будет с уверенностью определить следует ли относить тот или иной товар к категории отечественного продукта. Кроме того он расписывает, что следует рассматривать как товары, аналогов которых российская промышленность не производит. На нынешней неделе будет завершена экспертиза этого проекта, а введение в действие можно будет ожидать уже ближе к середине лета. В Минэкономразвития это постановление еще не приходило, заявили сотрудники этого ведомства.
Основных отличительных черт присущих российским товаром несколько. В проекте обозначен список условий и процессов в России, процентное соотношение стоимости сырья и импортных комплектующих в отпускной цене готового продукта. Расчет должен производиться согласно задекларированной на таможне стоимости или по подтвержденной документами цене их первичной реализации в России, стоимость готовой продукции формируется с учетом транспортных затрат.
Помимо того специальным пунктом выведено непременное условие, что производитель обязан проводить научно-изыскательскую деятельность, отдавать предпочтение гражданам России и т. д.
Глава Министерства промышленности и торговли Денис Мантуров сообщил во время своего выступления в текущем месяце, что по мере подготовки различных критериев этот документ будет дополнен другими пунктами.
Признаков, по которым будет определяться факт отсутствия аналогов российского производства, упомянуто два. Такого рода продукт не должен обладать идентичными характеристиками, физическими, химическими и прочими свойствами, которые не имеют отношение к его внешнему виду, и при этом влияют на работу больше чем на 20%. Другой признак — отпускная цена и уровень издержек при эксплуатации.
В отношении продукции, которая производится для нужд оборонного ведомства, уже в настоящее время необходимы только компоненты, изготовленные в России, утверждает служащий компании, работающей в сфере ВПК. Согласно его словам, в отдельных приборах цивильного назначения имеются импортные комплектующие, от которых необходимо будет отказаться, чтобы не противоречить новым правилам. Впрочем в виду того что доллар стал дороже, российскими комплектующими пользоваться куда как рентабельнее.
Для компаний, работающих в сфере автомобилестроения, критерии сформулированы и уже действуют, заявляют в Sollers. Также там четко расписаны и обязанности таких компаний, имеющих отношение к степени локализации, конкретные обязательства относительно создания различных исследовательских центров на российской земле и обязательную организацию полного цикла изготовления двигателей.
Компании занятые импортозамещением будут стимулироваться субсидиями.
Различные представители деловых кругов отмечают, что сейчас в связи с повышенным вниманием властей к вопросу замещения импорта компании, чья продукция полностью отвечает требованиям, предъявляемым к российскому производителю, могут по идее надеяться на определенные бонусы. Впрочем, тут возникает существенный вопрос, в каком именно формате будет преференция. Предпочтет пряник или кнут, задается вопросом представитель РСПП.
В правительстве заявляют, что для предприятий соответствующим критериям предусмотрено поощрение в виде целевых инвестиционных договоров. Он, кроме этого, указывает на то, что еще будет предусмотрена возможность предоставления заказа только одному поставщику в случае, если оно будет участником специнвестконтракта.
Минпромторг уже приступил к приему заявок от компаний желающих принять участие в таких проектах, сообщается в информации на его . В условиях сказано, что государство будет предоставлять субсидии которые можно будет направить на возмещение затрат при обслуживании кредитов, взятых в российских финучреждениях в период с 2014 по 2016 годы. В этом кастинге могут поучаствовать российские предприятия с проектами, стоимость которых не будет превышать 5 млрд. рублей.
Параллель рассматривается возможность допуска российских предприятий к государственным закупкам. Для этой цели будет разработан ряд документов, в согласии с которыми главным критерием допуска продукции к государственным закупкам будет упомянуто их продуцирование в странах-участницах Евразийского экономического союза. В российском правительстве отмечают, что для того, чтобы товар считался российским, все комплектующие должны быть произведены на территории ЕАЭС.
Идея заставить зарубежные предприятия, желающие принять участие в государственных закупках, на протяжении нескольких лет построить полный цикл производства на территории России, изучается в правительстве не один год. Однако требования, в соответствии с которыми компании или их продукция считаются произведенными в РФ, недостаточно конкретизированы, такое положение дел может привести к различным злоупотреблениям, опасались некоторые иностранные предприниматели.
Российский бизнес все чаще предпочитает совершать сделки по отечественному праву и судиться на родине. Согласно исследованию Legal Insight и Фонда развития интернет-инициатив, более 65% российских юристов готовы использовать отечественную юрисдикцию при заключении инвестиционных сделок. Эксперты единогласно подтвердили эту тенденцию. В качестве причин называются падение курса рубля и «схлопывание» спроса; нежелательность для многих госкомпаний в нынешней международной ситуации использовать иностранного право; объявленная Путиным деофшоризация российской экономики; и, наконец, изменения в Гражданском кодексе с более четкими правилами, касающимися гарантий, заверений об обстоятельствах и т.д.
Правовая и судебная системы России могут праздновать победу – российский бизнес все чаще предпочитает совершать сделки по отечественному праву и судиться в родных судах, а не в Великобритании. Хотя доля совершаемых сделок с так называемой оговоркой по английскому праву еще высока, наметилась явная тенденция возвращения к российскому правосудию, отмечают опрошенные «Профилем» эксперты. А ведь еще несколько лет назад проблема массового ухода бизнеса в иностранную юрисдикцию в российском правовом сообществе считалась одной из ключевых. Реформа законодательства, судебной системы, деофшоризация, экономический кризис, политическая изоляция – все это и привело к победе отечественной Фемиды.
И все же пока это выглядит как одно выигранное сражение, до окончания войны далеко. А стратегически в ней, возможно, побеждает как раз Великобритания – и не Россию, а весь мир, поскольку бизнесу пользоваться английским правом просто удобнее, чем любым другим.
Джентльменские предпочтения
Выглядящая как сугубо юридическая, проблема с уходом в иностранную юрисдикцию имеет довольно понятное объяснение. Собственно, юрисдикция – право той страны, которое две стороны соглашаются применять для своих сделок, в судах которой будут разрешать споры в случае их возникновения. Именно поэтому мы становились свидетелями громких «разборок» российских олигархов в Великобритании. Так, в Высоком суде Лондона в 2012 году делили акции «Русала» Олег Дерипаска и Михаил Черный. Претендовавший на компенсацию за доли «Русала» и «Сибнефти» покойный Борис Березовский тогда же и там же проиграл Роману Абрамовичу. Среди известных «кейсов» значатся также «VTB v. Nutritek», «YUKOS v. Rosneft», «Slutsker v. Haron Investments». То были времена, когда олигархи делили свои миллионы, а СМИ смаковали, как британские юристы пополняют лексикон новыми терминами – kidalovo, krysha, dolya, obschak, vor-v‑zakone.
Но британское правосудие предпочитали не только российские бизнес-селебрити. В итоге в 2012 году проблема «бегства» российского бизнеса в иностранную юрисдикцию была названа одной из ключевых. Ее обсуждали в Госдуме и на круглых столах профессионального юридического сообщества. По данным исследования, проведенного в тот период адвокатским бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» (ЕПАМ), 57% опрошенных респондентов либо вообще не подчиняли свои сделки российскому праву, либо отводили под него не более 10% из них. Лишь 33% опрошенных бизнесменов, работающих в России, оформляли по российским законам до половины сделок, а большую часть своих контрактов соглашались подчинять им не более 10% компаний.
Правовые издания Legal Insight и The Lawer проводили опрос в том же году среди представителей юридических департаментов ведущих российских компаний. «Данное исследование еще раз подтвердило существование давно обсуждаемой в России проблемы – неудобства отечественного права для нужд бизнеса», – отмечали авторы исследования. Следствием этого стало «повсеместное использование в отдельных секторах отечественной экономики (в первую очередь в инвестиционном бизнесе, банкинге, девелопменте) английского права». Согласно результатам опроса, 77% респондентов работали в компаниях, деятельность которых большей частью осуществлялась в России. Из них 37% участвовали в судебных спорах в иностранных государствах, преимущественно в Великобритании (12%) и на Кипре (8%). Кроме того, 56,5% опрошенных назвали российское право «некомфортабельным» для ведения бизнеса.
Комфорт по-английски
Компания зарегистрирована, работает и заключает сделки в России и часто с российскими же партнерами, но с оговоркой по английскому праву. Это означает, что юристы пишут договор в соответствии с британским контрактным правом и доверяют разрешение возникающих споров английским судам. Почему бизнес так поступает? Потому что так ему удобнее, и комфорт здесь ключевое слово.
Россияне поднаторели в этом давно, отмечает партнер юридической фирмы «ЮСТ» Евгений Жилин, и уже мало чем уступают среднестатистическим английским юристам. «Российские юристы уже давно научились оформлять сделки в английском праве, и далеко не всегда участие английских юристов значительно в этих сделках, – говорит он. – Часто бывает так, что российские юристы с обеих сторон берут сделку в английском праве, переговариваются, составляют проекты документов, а потом просто отдают их на проверку англичанину, который за 5–15 тыс. фунтов стерлингов говорит, что все о’кей, или что-то поправляет, если, например, появился новый прецедент».
Преимущество британской системы простое, говорит Жилин: «В английском праве работает то, о чем договорились. Если ты это не выполняешь, тебя заставят». «В России стороны пока не всегда понимают, насколько написанное, договоренное будет исполнено через судебную систему, – приводит он сравнение с отечественной системой. – Этот момент неуверенности в последствиях является ключевой сдерживающей силой». Английское договорное право отличается гибкостью, в основе которой лежит принцип свободы договора, добавляет руководитель группы корпоративных проектов VEGAS LEX Александр Гармаев. «Английское право позволяет сторонам урегулировать отношения на их усмотрение и не устанавливает необоснованных запретов, – объясняет он. – Также считается, что правоприменительная практика в отношении положений английского права является относительно предсказуемой – можно заранее прогнозировать, каким образом суд будет трактовать спорные положения».
Впрочем, высоким уровнем доверия российского бизнеса пользуются и другие европейские судебные учреждения, говорит Гармаев, например, суды Стокгольма и Парижа. «По-прежнему популярны различные офшорные юрисдикции, среди которых наибольшая все еще у Кипра, – продолжает партнер Goltsblat BLP Матвей Каплоухий, специализирующийся на корпоративной практике, слияниях и поглощениях. – Среди не-офшорных юрисдикций часто выбирают Голландию. Ключевыми аспектами при выборе юрисдикции являются налоги, в том числе наличие удобного соглашения об избежании двойного налогообложения, а также стоимость администрирования компании». Для торговых сделок, отмечает Жилин, часто используют еще швейцарское право, оно считается довольно нейтральным. А партнер адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Дмитрий Степанов поясняет, что Швейцарию (как Англию и Австрию) выбирают для разбирательств по наследованию бизнеса, а в трастовых спорах (доверительном управлении собственностью) тоже преобладают Швейцария и Англия. И все же английское право лидирует в большинстве коммерческих сделок. «Хотя местом может быть не обязательно Лондон, а Кипр, Джерси, Мэн, Британские Виргинские острова и другие», – поясняет Степанов.
Как все поменялось
Прошло всего четыре года, и картина изменилась. Согласно исследованию, проведенному в конце прошлого года Legal Insight и Фондом развития интернет-инициатив (ФРИИ), более 65% российских юристов готовы использовать отечественную юрисдикцию при заключении инвестиционных сделок. Всего было опрошено более 500 юристов из крупных компаний и юридических фирм. Из них 23% считают приемлемым использовать российское право при сумме сделки до 120 млн руб., 13% – до 60 млн руб. А 80% компаний, готовых использовать отечественную юрисдикцию для сделок от 2 млрд руб. и выше, согласно опросу, уже имеют опыт работы с российским правом. Примерно такую же оценку дает Жилин из «ЮСТа». Если раньше, по его словам, количество сделок в английской юрисдикции и в российской было в соотношении 90% и 10%, то теперь это «примерно 80% на 20% или 75% на 25%».
Эксперты единогласно подтвердили наличие тенденции к возвращению бизнеса в отечественную юрисдикцию. «Количество сделок, заключаемых внутри российской юрисдикции, растет. Клиенты все чаще обращаются именно с такими установками: мы будем совершать сделку по российскому праву, – говорит Жилин. – Думаю, в дальнейшем количество российских сделок постепенно будет увеличиваться. В том числе иностранные партнеры, если основной вектор (направления деятельности) российский, если компания находится в России, зачастую уже признают, что соглашение акционеров должно быть подчинено российскому праву. В этом году мы уже сопроводили несколько таких крупных сделок ведущих российских компаний. Но, как правило, речь идет о создании совместных предприятий, а не о купле-продаже бизнеса в классическом виде».
Исследователи Legal Insight и ФРИИ говорят, что «сегодня все больше компаний «смотрят» в сторону российского права в условиях падения курса рубля и «схлопывания» спроса». Этот фактор отметил и Гармаев: «Резкое изменение валютных курсов привело к тому, что услуги иностранных юристов на сопровождение сделок и судебных разбирательств стали существенно дороже». Однако Жилин считает влияние падения рубля непринципиальным. «Если речь идет о крупных сделках, исчисляемых хотя бы десятками миллионов долларов, то расходы на юристов на этом фоне малозначительны, – говорит он. – Это может быть определяющим моментом только для микросделок – до $10 млн, где речь идет о стартапах или небольших компаниях. Там действительно заплатить юристам 100–200 тыс. фунтов стерлингов может быть накладно. Конечно, стоимость услуг российских юристов несколько, а порой и заметно ниже». При этом он напоминает, что и российские юристы с английским правом уже давно на «ты».
Вторая причина – политического характера. «Для многих компаний государственного сектора использование иностранного права стало нежелательным с учетом текущей международной ситуации», – констатировал Гармаев. «Степень вмешательства государства серьезно возрастает, появляется все больше компаний с госучастием, в том числе и в высокочувствительных отраслях экономики, – соглашается Жилин. – Поэтому в ряде случаев выбор российского права продиктован, что называется, установочными стремлениями – показательно применить российское право, повесить себе орден на грудь».
Третья причина – законодательного характера: деофшоризация российской экономики, затеянная президентом Путиным. «Все больше сделок заключаются по российскому праву, и во многом это обусловлено политикой, которая делает использование офшорных компаний крайне обременительным», – говорит Каплоухий из Golsblatt BLP. А Гармаев поясняет, что в результате произошедших налоговых изменений в ходе деофшоризации «совершение сделок с применением иностранных структур стало нецелесообразным с точки зрения налоговых вопросов».
Но определяющими для возвращения компаний в российскую юрисдикцию стали изменения, внесенные в Гражданский кодекс. В последние годы он пополнился новыми нормами, регулирующими важные для бизнеса правоотношения. «Сейчас в российском праве запросто заключаются сделки по joint ventures (совместные предприятия), продажа бизнеса и отдельных активов, соглашения акционеров, опционы на покупку или продажу акций, долей, безотзывные доверенности на голосование», – перечисляет Степанов из ЕПАМ. Российское право подтянулось – появились некие инструменты, которых раньше не было, подтверждает Жилин: «Это более подробные и понятные правила, касающиеся соглашения акционеров, условных сделок, так называемых escrow (депозитов, обеспечивающих исполнение по сделкам). Появились более четкие правила, касающиеся гарантий, заверений об обстоятельствах и так далее», – также приводит пример он.
Мода на британское
Но самые крупные сделки, говорит Жилин, все равно заключаются не в российском праве, и споры по этим сделкам разрешаются не в российских арбитражах. «Наверное, пока рано говорить о том, что российское право встало на одну доску с тем же английским с точки зрения удобства и гибкости регулирования договорных отношений», – считает юрист.
И на то также есть причины. Первая заключается в сомнительном качестве российского правосудия, о котором говорят все эксперты. Два года назад российская Фемида серьезно реформировалась. Ликвидировали Высший арбитражный суд (ВАС), а его функции взяла на себя экономическая коллегия Верховного суда. «Сейчас подводят первые итоги: насколько эффективно и успешно работает экономколлегия, – говорит Жилин. – Общий посыл сводится к тому, что зря это было сделано. Скорее, судебная система от этого потеряла, чем приобрела». «Ликвидацию ВАС, скорее, можно назвать шагом в другом направлении, – соглашается Каплоухий. – А реформа законодательства о третейских судах является спорной, так как призвана навести порядок с третейскими судами, но при этом фактически замкнула корпоративные споры на российских арбитражных судах и Международном коммерческом арбитражном суде при Торговой палате РФ». Гамаев, в свою очередь, замечает, что у бизнеса имеются «определенные сомнения в отношении прозрачности российской судебной системы». Без института правоприменения, только «на бумаге», даже самые прогрессивные нормы работать не станут, резюмирует Степанов. «Нужно создать авторитетный арбитраж – негосударственный третейский суд по рассмотрению коммерческих споров, где бы применялось и, что еще более важно, развивалось российское коммерческое право», – уверен он.
Законодательно тоже многое еще было бы необходимо усовершенствовать, считают юристы. «Нужно создать механизмы передачи бизнеса наследникам, но без дробления бизнеса, как это происходит в обычном наследовании, а с сохранением «бизнеса на ходу», – считает Степанов. – Потому что капитаны российского бизнеса стареют и задумываются, кому и как передавать свои активы. Нужно вводить в наше право некий аналог траста (в континентальном праве, а не только в английском, он есть и прекрасно работает), иначе многие сложные корпоративные структуры и далее будут структурировать холдинговые компании за пределами РФ».
Но собственно различия между двумя системами права – прецедентной англосаксонской (Англия и США) и континентальной (Европа, Россия) – и есть основная причина ухода бизнеса в британскую юрисдикцию. У нас, россиян, европейцев, в отличие от англичан, просто другая базовая модель правосознания, говорит Жилин. «Мы не привыкли писать двухсотстраничные договоры, потому что у нас есть Гражданский кодекс, который сам достаточно подробный и большой, четко регулирующий многие отношения, – объясняет он. – Поэтому договоры часто пишутся на двух-трех страницах, остальное смотрите в ГК. В Англии не так. Там все то, о чем ты договорился, должно быть в договоре, никакого ГК у них нет, и никто тебе не поможет. Поэтому договоры такие большие, длинные, подробные. Непосвященному читателю они могут даже показаться смешными в своей казуистике и подробности, но тем не менее именно так они и работают».
И кодификация законодательства – стремление свести разрозненные нормы в кодексы, – свойственная странам континентальной системы права, стала проблемой не только российского бизнеса – Британию предпочитают все. «Вы не найдете ни одной нормальной кредитной сделки, по которым иностранные банки давали бы деньги и которые не были бы заключены по английскому праву, – говорит Жилин. – Такого просто не бывает. Понятно, что здесь одно цепляет другое. Многие банки корнями происходят из Англии и своих же юристов исторически тянули вперед. Но даже немецкие банки сейчас очень часто совершают кредитные сделки по английскому праву. То есть это не типичная российская проблема, это проблема очень многих юрисдикций, и все, по сути, учатся у более передовых правопорядков».
У российской правовой системы есть одно преимущество. Наша страна после развала СССР хотя и переняла во многом правовые традиции континентальной Европы, но и у англосаксонской системы тоже училась. Потенциал для дальнейшего совершенствования есть, считает Жилин. «Более чем уверен, что российское право обладает достаточно высокой адаптивной способностью, потому что оно абсорбирует не только институты континентального права, но и англосаксонского, – говорит он. – Они не то чтобы хорошо уживаются, но это работает». Дело за малым – реализовать этот потенциал.
Уже этим летом правительство может принять критерии отнесения продукции к российской. Товарам, которые будут удовлетворять всем требованиям, дадут приоритет при госзакупках
Покупайте российское
Доказать, что твой товар сделан в России, легко, «симулируя» процентную долю уровня локализации, говорит высокопоставленный чиновник правительства, участвующий в обсуждении вопросов импортозамещения: «Считается все по таможенной стоимости, она занижается, завышаются накладные расходы и расходы, которые совершаются на закупках комплектующих в стране. Получается, что мы создаем российский продукт, который на самом деле таковым не является. Мы бы хотели другие условия».
Чтобы решить проблему, Минпромторг разработал проект постановления, который должен четко регулировать критерии отнесения продукции к российской, и расписывает, что отнести к продукции, аналоги которой не производятся в стране (такое оборудование при ввозе не облагается НДС). На этой неделе должна завершиться оценка регулирующего воздействия документа, постановление может быть выпущено до конца июня, говорит источник РБК. В Минэкономразвития проект пока не поступал, сообщил РБК представитель министерства.
Критериев российской продукции несколько. В документе (проект размещен на regulation.gov.ru) оговаривается перечень условий и операций в России, процентная доля стоимости материалов и компонентов из-за рубежа в цене конечной продукции. Она должна рассчитываться по таможенной стоимости при их ввозе или по документально подтвержденной цене их первой продажи в России, стоимость промышленной продукции определяется с учетом затрат на доставку с завода.
Также оговаривается обязательное условие, что производитель должен выполнять научно-исследовательские работы, привлекать к работе граждан России и проч.
Для каждой отрасли устанавливаются отдельные показатели. В документе они есть по восьми отраслям — медицинское оборудование, фармацевтика, электроника и микроэлектроника, станкостроение, автомобилестроение, специальное машиностроение, фотоника и светотехника, электротехника и электроэнергетика. В приложениях несколько десятков наименований продукции, для которых предлагаются отдельные условия (см. примеры во врезе).
Министр промышленности и торговли Денис Мантуров говорил в интервью в тематическом приложении к «Коммерсанту» в мае этого года, что по мере проработки критериев по другим товарам «постановление будет расширяться и дополняться новыми позициями». Источник РБК в правительстве говорит, что работа ведется над 13 отраслевыми положениями.
Критериев отнесения промышленной продукции, не имеющей аналогов в России, два. Продукция не должна иметь такие же технические и эксплуатационные характеристики, физические, химические и другие свойства, не относящиеся исключительно к ее внешнему виду, которые более чем на 20% влияют на ее работу. Второй критерий — цена и стоимость эксплуатации. Для товара, который производится в России, учитывается разница более 20% в стоимости или затратах на эксплуатацию.
Перечень такой продукции будет корректироваться, говорит источник в правительстве. Предполагается, что экспертизой того, к какой категории можно отнести продукт, будут заниматься ТПП и Российский фонд технологического развития, следует из документа.
Бизнес ждет уточнений
«Пока призывы к локализации по лекарственным препаратам и субстанциям остаются лишь политическими призывами, но только критериями эту проблему не решить. Сейчас нет не только критериев, но и внятной процедуры подтверждения. Например, чтобы назвать свою компанию производителем локальной продукции, достаточно при оформлении заявки на сайте госзакупок просто поставить галочку — и вы сразу получите 15-процентные преференции», — сетует руководитель отраслевого отделения по фармацевтике и биотехнологиям «Деловой России» Захар Голант.
В фармацевтике есть совершенно неочевидные критерии, которые нужно учесть, добавляет он: «Есть много лекарственных препаратов, критерии локальности в которых неодинаковые даже в отдельной категории — например, таблетки или жидкость: стоимость лекарственных субстанций для препаратов в ампулах может достигать 80%, а в таблетках она на порядок меньше. Как рассчитывать?»
Для продукции, которую предприятие производит и поставляет, например в Минобороны, уже сейчас требуются на 100% отечественные компоненты, говорит сотрудник одной из компаний, производящих фотоприемники. По его словам, в некоторых устройствах для гражданского сектора содержатся зарубежные комплектующие, от которых придется отказываться, чтобы соответствовать новым нормам (согласно критериям, разработанным Минпромторгом, доля зарубежных компонентов в производимых товарах этого сегмента к 2019 году не должна превышать 30%). Но из-за высокого курса доллара отечественные компоненты сейчас использовать выгоднее, отметил собеседник РБК.
Для представителей автопрома критерии прописаны в уже действующем постановлении правительства №166, напоминает представитель Ford Sollers. Также там прописаны и обязательства автопроизводителей, в том числе по уровню локализации, обязательства по организации центра исследований и разработок на территории России и создание производства двигателей.
Кнут или пряник
Опрошенные РБК представители бизнес-сообщества говорят, что теперь с учетом повышенного внимания государства к программам импортозамещения компании, которые будут соответствовать критериям производителя «российского продукта», могли бы рассчитывать на преференции. «Но здесь глобальный вопрос — это будет в формате кнута или в формате пряника. Что это — бонус для тех, кто критериям соответствует, или же ограничение для тех, кто под эти критерии не подпадает», — рассуждает источник, близкий к бюро правления РСПП.
«Мы будем привязывать к постановлению реализацию специнвестконтрактов», — говорит правительственный чиновник. Он добавляет, что также предполагается возможность размещения заказа у единственного поставщика, если исполнителем такого заказа является участник специнвестконтракта.
Минпромторг начал прием заявок на участие в специнвестпроектах в апреле этого года, значится в сообщении на сайте ведомства. В рамках проектов государство предоставляет субсидии на компенсацию части затрат на уплату процентов по кредитам, полученным в российских банках в 2014-2016 годах на проекты в области гражданской промышленности по госпрограмме «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности». В отборе могут участвовать компании с проектами стоимостью до 5 млрд руб. Субсидии предоставляются по кредитам на срок не менее трех лет, субсидируется 0,7 ключевой ставки ЦБ по кредитному договору.
Предполагается, что для компаний, которые соответствуют критериям, будут предложены и другие преференции, говорит первый зампред общественного совета при Минпромторге Антон Данилов-Данильян. «Если вы действительно являетесь полноценной российской компанией и производите продукт по этим критериям, то гораздо легче получить помощь в государственных институтах развития, — говорит он. — Компании смогут рассчитывать на помощь в расширении производства и в страховании для выхода на экспортные рынки».
Отдельно обсуждается и допуск компаний к госзакупкам. Планируется разработка проектов постановлений, в соответствии с которыми условием допуска товаров к госзакупкам будет являться их производство в странах, входящих в Евразийский экономический союз, следует из документов Минпромторга. «Чтобы быть российским продуктом, нужно чтобы комплектующие были из стран ЕАЭС, в том числе России. Это обязательно», — говорит РБК правительственный чиновник.
Идея обязать иностранные компании, желающие участвовать в госзакупках, в течение нескольких лет локализовать производство в России, обсуждается в правительстве несколько лет. Но критерии, согласно которым компании или их товары признаются локализованными, описаны недостаточно подробно, это может привести к злоупотреблениям, выражали опасения в начале этого года в Ассоциации европейского бизнеса, следует из презентации организации.
В 1961 году художник-сюрреалист Сальвадор Дали нарисовал для испанской компании, принадлежащей семье Бернат, логотип леденца на палочке. Леденец назывался Chupa Chups . Дали был признанным мастером эпатажа, но он и представить себе не мог, что в 2001 году в России будет налажено производство леденца с вызывающим названием «Лизун-Сосун», чье оформление в точности повторяло дизайн Chupa Chups . Своим появлением этот продукт обязан Илье Аверьянову, владельцу кондитерской фабрики «Меньшевик».
Как утверждает сам Аверьянов, римейк Chupa Chups получился вполне удачным: за первые же три месяца производства «Лизун-Сосун» безо всякой рекламы отъел у своего испанского близнеца 30% российского рынка (компания Chupa Chups предоставляет другие данные). Есть только одна закавыка – прямое копирование всемирно известного брэнда кажется уж очень сомнительным приемом. Но на этот счет у Аверьянова имеется теория, объясняющая, почему прав он, а не испанцы.
Товары-близнецы
В Советском Союзе вошло в обиход слово «фирменный», то есть произведенный за границей. Такой товар противопоставлялся безликой ненадежной отечественной «штамповке». В начале 90-х это понятие девальвировалось почти также стремительно, как национальная валюта – оказалось, что не все духи Chanel сделаны во Франции и не каждая пара джинсов Levi ’s имеет отношение к одноименной американской компании. Страну заполонили низкого качества подделки двух видов: выглядевшие точно как оригинал или же сильно на него похожие (вроде плейеров Pavasonic и кроссовок Reebuk ). Говорить о размерах ущерба легальной экономике тогда просто не имело смысла – слишком велика была доля подделок.
Позже смысл появился. Например, два года назад ущерб, нанесенный пиратами только лишь иностранным компаниям, работающим в России, оценивался в $1 млрд. Сумма немаленькая, но при этом никто уже не спорил, что сам рынок стал куда более цивилизованным. К тому времени российские компании создали торговые марки, сопоставимые по стоимости с западными (взять ту же «Балтику» или «Вимм-Билль-Данн»). В каждой мало-мальски серьезной фирме появился отдел маркетинга, а недобросовестных конкурентов, ворующих интеллектуальную собственность, стали таскать по судам.
Однако чем строже рыночные правила, тем экзотичнее исключения из них. Даже сейчас, когда время разгула пиратства миновало, некоторые компании творчески используют чужие марки. «Меньшевик», выпускающий помимо конфет «Лизун-Сосун» также жвачку «Турбо Надув» (очень напоминает Turbo производства турецкой компании Kent ) и Life is … Life (вариация на тему турецкой же Love is …), – только один из примеров.
Великий плагиатор
Илье Аверьянову 34 года, он выпускник физфака МГУ. В бизнес пошел еще в 1988-ом – вместе с однокурсниками строил поселки на берегу Ледовитого океана. Месяц тяжелой работы приносил до 10 тыс. рублей, на эти деньги можно было купить «Волгу». Когда Аверьянов рассказывает, чем он занимался последующие десять лет, уследить за его мыслью почти невозможно: кажется, что тебе показывают нарезку из программы Парфенова «Намедни. 1991 – 1999». Фондовая биржа, обменный пункт, временная работа в Германии на конвейере Daimler -Chrysler , растворимый напиток Yupi , пошив штор, тушенка и стиральный порошок «7/Я», строительство коттеджей на Рублевке. Однако красной нитью через трудовую биографию Аверьянова проходят жевательная резинка и леденцы на палочке, тот самый Chupa Chups . Этими товарами он торгует с 1993 года, а к 1997-му оборот его компании достиг максимума – $170 млн.
Потом, как известно, был кризис. А еще потом Аверьянов решил делать жвачку сам. «Поехал в Страсбург, где прошел производственные курсы (в России перенимать опыт было не у кого), и в 1999 году на выставке в Дюссельдорфе купил все оборудование для своей фабрики», – рассказывает предприниматель. Он очень любит ссылаться на классиков марксизма-ленинизма: «Мы взяли самое новое оборудование, потому что я прекрасно помню из трудов, так сказать, Ульянова (Ленина), что конкурентным преимуществом при капитализме является высокая производительность труда». Всего в кондитерскую фабрику «Меньшевик» уже вложено $17 млн.
По оценке Аверьянова, российский рынок жвачки bubble gum составляет 10,8 тыс. тонн, а «Меньшевику», чей оборот в этом году составит $30 млн, на этом рынке принадлежит 60%. Независимые эксперты называют иные цифры. По данным агентства «Бизнес Аналитика», на «Меньшевика» приходится 8,7% рынка детской жевательной резинки в десяти крупнейших городах. При этом жвачка Life is ... Life занимает 2,7% рынка (Love is... – 4,2%), а «Турбо Надув» – 2,7% (у турецкой Turbo – только 1,3%).
Аверьянов не скрывает, что копировал чужие торговые марки намеренно: «Мы не должны были делать собственную марку, пока не было уверенности в качестве продукта». Более того, предприниматель говорит, что компания Chupa Chups отчасти обязана ему своим успехом на российском рынке. «В создании этой марки я сыграл не последнюю роль. Занимаясь импортом, я вкладывал свою интеллектуальную и прочую собственность, – говорит Аверьянов. – Сначала я бесплатно завозил этот товар во все города и веси, а потом товар, став достаточно распространенным, получал рекламную поддержку, которая дала возможность позиционировать его в более высокой ценовой нише, а производителю – получать сверхприбыль. В тот момент мои функции по отношению к этой марке были исчерпаны. И мне дали это понять. Сначала я получал скидку в 15 – 20%, потом мои доходы опустили до 10%, а со временем они оказались на уровне 3%. На открытый вопрос: «Почему вы это делаете – ведь мне нужно развиваться и дальше?» был ответ: «Если ты будешь развиваться, у тебя появятся деньги, и с этими деньгами ты сможешь с нами конкурировать, а нам этого не нужно».
Правда, в самой Chupa Chups не склонны переоценивать роль Аверьянова. «Его компания была дистрибутором турецкой компании Kent , карамель Chupa Chups компания Ильи Аверьянова продавала недолго и в незначительных объемах», – говорится в ответе «Чупа Чупс Рус» на вопросы «Ко». Однако и подавать в суд на «Меньшевика» испанцы не стали. Но об этом ниже.
«Классический стиль»
Можно ли просто взять и скопировать известную торговую марку? На таким образом сформулированный вопрос ответ будет однозначно отрицательным, если вы не собираетесь начинать свой бизнес с нарушения закона. Но ведь проблему можно поставить иначе: как далеко можно зайти в копировании? А вот на этот вопрос уже нет однозначного ответа, поскольку здесь мы погружаемся в зыбкую материю субъективности. Конечно, любая крупная корпорация, чья финансовая мощь опирается на качественные, стоящие миллионы долларов брэнды, вежливо заметит, что неэтично даже задумываться об использовании чужих идей. Но как быть небольшой фирме, у которой нет денег на общенациональную рекламную кампанию?
Примеров, когда известные западные компании уличают локальных производителей в плагиате, масса. Другое дело, что не всегда им удается пресечь выпуск подозрительной с их точки зрения продукции.
Например, в Ереване выпускаются сигареты с мундштуком Cigaronne . Внешне они напоминают Davidoff : скошенные углы упаковки, похожий шрифт с завитушками, приблизительно та же расцветка. Справедливости ради стоит заметить, что Cigaronne чуть больше по размеру (как раз из-за мундштука) и значительно дороже (в России они продаются по 60 руб. за пачку). Карен Адонц, гендиректор зарегистрированной в Швейцарии фирмы Cigaronne , говорит, что его компанию сложно обвинить в воровстве идей: «Мы хотели создать премиум-сигареты. Учитывая стремление респектабельных курильщиков к комфорту, мы снабдили сигареты мундштуком, а при выборе оформления стремились сделать дизайн в классическом стиле».
«Классический стиль» Cigaronne не остался незамеченным представителями немецкой компании Reemstma , производящей Davidoff . В апреле в Амстердаме рассматривался иск немцев к швейцарской компании. Однако суд возражения Reemstma не принял. «Я не считаю, что наши сигареты похожи на Davidoff , – говорит Адонц. – А обвинения Reemstma были для нас неожиданностью. Они сводились к трем пунктам: дизайн упаковки, введение потребителя в заблуждение, возможность получения дополнительной прибыли за счет рекламы Davidoff . Все эти обвинения несостоятельны. Например, восьмигранную упаковку, которую мы используем, имеет также Dunhill и другие сигареты». Получила ли Cigaronne дополнительную прибыль от чужой рекламы, выяснить не удалось: Адонц не раскрывает финансовых показателей компании. Он лишь отметил, что за два месяца 2002 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года продажи Cigaronne выросли на 50%.
Или другой случай, где тоже пересеклись интересы крупной западной компании и местного производителя. Полтора года назад англо-голландский концерн Unilever направил жалобу в МАП, потребовав от московской фирмы «Метелица» прекратить производство торта «Венеция», который внешне напоминает торт-мороженое Vienetta , продукцию Unilever. В концерне посчитали, что конкурент неправомерно использует элементы дизайна упаковки, а также «характерный внешний вид торта-мороженого» (точнее, волнистые узоры по бокам и в верхней части торта). Эксперты «Роспатента» признали, что потребитель действительно может смешать товарные знаки двух этих тортов. Однако «Венеция» (как написано на сайте «Метелицы», «о ригинальный торт-мороженое в традиционном итальянском стиле») производится до сих пор. Дело в том, что апелляционная палата «Роспатента», куда обратилась российская компания, не согласилась с тем, что две торговые марки похожи до степени смешения. «Они похожи, но не тождественны. Так что мы одержали победу в том споре», – говорит юрист «Метелицы» Иван Звягинцев. Что же касается внешнего вида самого торта, то снять эту претензию концерна Unilever оказалось еще легче: все производители подобной продукции пользуются примерно одинаковым оборудованием, вот и выходят у них одинаковые на вид торты.
Есть, конечно, и примеры с крупными фирмами. На фармацевтическом рынке никто больше Владимира Брынцалова не выслушивал в свой адрес обвинений в копировании известных препаратов. Так, в декабре прошлого года коммерческий директор венгерской компании Gedeon Richter Бела Беде заявил, что фирма Брынцалова «Ферейн» «занимается клонированием лекарств, разработанных и производимых [нами]». Как рассказал Беде агентству «Интерфакс», «Ферейн» закупал реагенты в разных странах и начал выпускать свое лекарство, скопировав при этом оригинальную упаковку «Кавинтона». Таким же образом, по словам представителя фирмы, Брынцалов наладил выпуск лекарств, копирующих венгерский препарат но-шпа и инсулин. Беде отметил, что «от действий «Ферейна» страдает не только Gedeon Richter, но и ряд других зарубежных фармацевтических компаний». Однако ЗАО «Брынцалов А», которому принадлежит торговый знак «Ферейн», наотрез отрицает, что из стен его фабрики выходит «Кавинтон» или другое «клонированное» лекарство. Российская компания отмечает, что она выпускает только препараты, уже утратившие силу патентной защиты (которая составляет 20 лет), да и то под своими именами. То есть не но-шпу и «Кавинтон», а «Нош-бру» и «Бравинтон» – законно зарегистрированные марки.
Закон есть закон
Закон «О товарных знаках» гласит: «Никто не может использовать охраняемый в Российской Федерации товарный знак без разрешения его владельца. Нарушением прав владельца товарного знака признается несанкционированное изготовление, …, продажа… товарного знака или товара, обозначенного этим знаком, или обозначения, сходного с ним до степени смешения, в отношении однородных товаров». Уже сама эта формулировка открывает первую возможность для использования чужих марок: если следовать букве закона, то получается, что можно зарегистрировать товарный знак BMW , например, для туалетной бумаги, поскольку автомобили и средства гигиены – неоднородные товары.
Конечно, на деле никто этого не допустит. «Любой эксперт «Роспатента» вам откажет в регистрации, так как BMW можно считать общеизвестным товарным знаком», – говорит патентный поверенный Валерий Калиновский. В законе понятие «общеизвестный товарный знак» не приводится, однако оно установлено международными соглашениями, в которых участвует Россия. Существует даже официальная процедура признания товарного знака общеизвестным – для этого необходимо подать заявление в Высшую патентную палату «Роспатента». Она, в свою очередь, может потребовать провести опрос общественного мнения, предоставить данные об объемах продаж и т.д. Но официально эту процедуру в России прошли не больше пяти знаков, поэтому экспертам «Роспатента» приходится в основном руководствоваться собственными оценками: поставить логотип BMW на туалетную бумагу они не разрешат, но, например, зарегистрировать знак «ЛОМО» по классу мясных продуктов могут (такую регистрацию сделал себе мясокомбинат «КампоМос»). А кто сказал, что фотоаппараты «ЛОМО» менее известны, чем BMW ?
Что же касается товарных знаков, не прямо повторяющих зарегистрированные, а только напоминающих их, то здесь пространства для творчества еще больше. Калиновский признает, что непросто найти грань, когда «наступает смешение в обороте», то есть когда потребитель сбивается с толку из-за схожести марок. «Существует целая теория, как маркировать товар, использовать или нет элементы оформления чужих товаров», – рассуждает патентный поверенный.
Иногда к Калиновскому приходят клиенты, желающие зарегистрировать товарный знак, сходный до степени смешения с уже известным: «Такие люди хотят снять сливки с рынка, а потом могут попросту уйти в тень. Они могут даже не дожидаться окончательной регистрации товарного знака, довольствуясь получением первичной документации. Как правило, мы не работаем с такими заказчиками, поскольку это связано с недобросовестной конкуренцией». В начале 1990-х годов Калиновскому, например, пришлось отказать предпринимателям, желавшим зарегистрировать товарный знак Yves Roche (именно так, без r на конце) по классу алкогольных напитков, точнее для газированного вина. Патентный поверенный руководствовался тогда тем, что на рынке уже была марка парфюмерии Yves Rocher , и производство «шампанского», оформленного по образцу этой известной марки, ввело бы потребителей в заблуждение относительно происхождения товара. Впрочем, вино все равно поступило в продажу. Причем вообще без регистрации товарного знака.
Торговая марка типа Yves Roche может пройти регистрацию и просто по недосмотру сотрудников «Роспатента» – они же не роботы и не в состоянии держать в памяти все зарегистрированные знаки. К тому же известно, что сотрудники патентного ведомства получают низкую зарплату, а это открывает дорогу коррупции.
Но если подделка уже попала на рынок, то бороться с этим приходится тем, чьи права оказались нарушены. Компании могут обратиться в «Роспатент», в суд или в МАП, добиваясь отмены регистрации, запрета на производство или продажу подделки. И это не всегда пустое занятие. Довольно часто компаниям удается приостановить (или не допустить) производство товаров, вводящих в заблуждение потребителей. Например, недавно пивоваренная компания Bravo International (пиво «Бочкарев») добилась признания недействительной регистрации торговой марки «Бокарев». А месяц назад Министерство по антимонопольной политике предписало компании «Меньшевик» прекратить производство и продажу жевательной резинки Life is … Life . С соответствующим требованием в МАП обратилась турецкая фирма «Данди Сакыз», производитель Love is … Антимонопольное ведомство опиралось на экспертное заключение «Роспатента», который установил, что продукция «Меньшевика» похожа до степени смешения на Love is … (Правда, «Меньшевик» тут же подал в арбитражный суд иск, оспаривающий решение МАП, что автоматически приостанавливает действие предписания антимонопольного ведомства.)
А вот «Чупа Чупс Рус» не предпринимает никаких юридических действий против «Меньшевика», так как считает, что «компания, избравшая тактику копирования чужого широко известного продукта, не сможет долго существовать на рынке».
Кстати, «Меньшевик» действительно не собирается долго придерживаться нынешней тактики. Отработав на чужих марках производство и сбыт, кондитерская фабрика намерена запустить свой оригинальный продукт, в рекламу которого будет вложено до конца года $1,4 млн. Название собственной торговой марки компания держит в секрете до презентации, намеченной на конец июня.
Тогда же, а точнее с 1 июля, вступит в силу новый вариант Административного кодекса, который впервые затронет вопрос пиратства. Кодекс предусматривает, например, конфискацию предметов, содержащих незаконное воспроизведение товарного знака. До сих пор нарушитель закона обязан был лишь устранить с товара или его упаковки незаконно использованный знак, на сам товар никто не покушался. Как отмечают специалисты юридической фирмы Baker & McKenzie , «предоставление товарному знаку защиты в рамках законодательства об административной ответственности означает появление возможности быстрого, эффективного, не требующего значительных затрат способа обеспечения прав на товарные знаки». Но они же отмечают, что действенность нового механизма станет понятна только из практики применения его госорганами.
Максим Кашулинский, Влад Коваленко
