Васи́лий Григо́рьевич Рубан (25 марта 1742 года, Белгород - 24 сентября 1795 года, Санкт-Петербург) - русский писатель, поэт, издатель, переводчик (с латинского; переводил Вергилия и Овидия). Среди работ - много описаний памятников, исторических сочинений, работы по статистике и географии. Издатель первого путеводитель по Москве: «Описание Императорского столичного города Москвы».
Ранние годы (1747-1764)
Василий Григорьевич родился 25 марта 1742 года в городе Белгород в семье мелкопоместного дворянина. Проходил учёбу в Киевской духовной академии. По окончанию, обучался в московской Славяно-латинской академии, а затем в университетской гимназии, а также в Московском университете.
Перевод с латинского произведения «Папирия, римского отрока, остроумные вымыслы и молчание», первую свою опубликованную литературную работу, издал в 1761 году в журнале «Полезное Увеселение».
Служил в коллегии иностранных дел, где переводил с турецкого языка, а также находился в Запорожье, где помогал выдавать паспорта русским, которые ехали в Крым. В течение 18 лет работал секретарём у князя Григория Потёмкина. С 1777 года получил чин надворного советника. С 1778 года получил должность директора новороссийских училищ. Через шесть лет, в 1784 году, Василий Рубан перешёл в военную коллегию.
По мнению исследователей, в похвальных гимнах Василия Рубана отсутствуют искренние чувства, а есть только риторика. Одним из примеров можно упомянуть оду на привитие оспы императрице, где Василий Григорьевич сравнивает Екатерину со змеем вознесённым Моисеем на дерево во имя спасения народа.
Зрелость (1764-1795)
Василий Григорьевич Рубан получил большую известность своими похвальными надписями в стихах (ряд которых изданы под заглавием «Сочиненные и переведенные надписи победы Россиян над турками и на другие достопамятности». Между тем, и в данных надписях не много оригинальности - они в большинстве своём возвышают действия покровителей Василия Григорьевича. Особо знаменита «Надпись к камню, назначенному для подножия статуи императора Петра Великого», которая начинается стихами: «Колосс Родосский! свой смири прегордый вид».
С 1764 года Василий Григорьевич стал работать в различных журналах, где он писал переводы с французского и немецкого языков, а также оригинальные стихотворения. С 1764 писал в журнале «Доброе намерение», с 1770 в журналах: «Парнасский щепетильник» и «Трутень», а с 1772 в журнале «Живописец».
С 1769 года В. Рубан (при участии С. С. Башилова) так же решил открыть своё собственное дело и начал издавать еженедельный журнал с креативным названием «Ни то, ни се». Основная цель данного издания по словам самого автора была в том, чтобы «услужить публике». В журнале почти не было сатиры, а темы статей выбирались волей случая (без какой-либо общей подоплёки). Журнал приказал долго жить после 5 месяцев.
В 1771 году вышло второе издания журнала. В 1771 году Василий Григорьевич начал издавать журнал «Трудолюбивый Муравей», однако он не был особо примечательным. В следующие два года были изданы пару книг. Первая под названием, «Старина и Новизна» являлась подобием альманаха в котором были статьи по русской истории. Далее были изданы книги: «Поход боярина и большого полку воеводы А. С. Шеина к Азову», «Устав ратных, пушечных и др. дел, составленный в 1607 и 1621 гг. Онисимом Михайловым» и другие.
Публикации
Статьи
- «Папирия, римского отрока, остроумные вымыслы и молчание» (в журнале «Полезное Увеселение») (1771).
Стихи
- «Размышление о надгробиях и общая эпитафия».
Журналы
- «Ни то, ни се» (1769);
- «Трудолюбивый муравей» (1771);
- «Старина и новизна» (1772-1773).
Книги
- «Краткие географические, политические и исторические сведения о Малой России» (1773)
- «Землеописание Малыя России» (1777)
- «Краткая летопись Малыя России с 1506 по 1770 год, с изъявлением образа тамошнего правления» (1777)
- Поход боярина и большого полку воеводы А. С. Шеина к Азову. - СПб., 1773.
- Устав ратных, пушечных и др. дел, составленный в 1607 и 1621 гг. Онисимом Михайловым. - СПб., ч. I, 1777; ч. 2, 1781.
- Пешеходца Василия Григоровича Барского путешествие к св. местам и т. д. - СПб, 1778; 2 изд., 1785.
- Землеописания Малой России. - СПб., 1777.
- Краткая летопись Малой России с 1506 по 1776 гг. - СПб., 1777.
- Начертание, подающее понятие о достохвальном царствовании Петра Великого. - СПб., 1778.
- Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга, от начала заведения его, с 1703 по 1751 гг. - СПб., 1779.
- Описание императорского столичного города Москвы. - СПб., 1782.
- Изъявление по полосам губерний, наместничеств и областей всей Российской империи. - СПб., 1785.
- Любопытные месяцесловы. на 1775, 1776, 1778 и 1780 гг.
- Дорожник чужеземный и российский. - СПб., 1777.
- Всеобщий и совершенный гонец и путеуказатель. - СПб., 1791; 3 изд., 1808.
- Историческая табель владетельных великих князей, царей и императоров всероссийских. - СПб., 1782.
- Российский царский памятник, содержащий краткое описание жизни российских государей. - СПб., 1783, 6 изд.
- Краткий степенник владетельных великих князей, императоров и императриц всероссийских. - 1786.
Другие произведения
- Надпись к камню, назначенному для подножия статуи императора Петра Великого. - СПб., 1770.
- Сочиненные и переведенные надписи победы Россиян над турками и на другие достопамятности. - СПб., 1771.
материал взят с сайта http://ru.wikipedia.org/wiki/Рубан,_Василий_Григорьевич
Родзянка! У тебя прекрасная жена.
Благовоспитана, быв в Дерпте рождена;
Пленила кротких уст меня ее беседа,
Хотя ж у твоего и не был я обеда,
Но пил за здравие ее вино твое,
Тавридский коему Судак дал бытие.
В сем граде образ был боготворен Афины,
Он, став днесь и в области Екатерины,
Оденет в новый блеск поблекшу старину
И славу новую даст своему вину.
Но что приятный вкус сего вина я знаю,
Виновником тебя, Родзянко, почитаю,
Покорно за него тебя благодарю
И ведомым сей дар я свету сотворю
Для умножения вину сему расхода,
И начата ему уже похвальна ода.
Благодарение за письмо полученное из Екатеринослава
Нарышкин, обершенк Второй Екатерины,
Дом коего явил мне древние Афины!
С гречанкой грека в нем беседующих зрел,
Равно и древний Рим тут случай зреть имел,
Латинским языком имея в нем беседу,
Хозяйкою потом оставлен для обеду,
Которой слабых сих был слог мой поднесен,
И с благосклонностью от оныя прочтен.
На ней священнейший геройский знак сияет,
И образ божества грудь оной украшает!
Отборных явств имел я за столом куски
От благотворныя хозяйския руки,
С благоговением котору лобызаю,
И что за милости сии воздать? -- не знаю.
Какое лучшее на свете есть вино:
Такое при столе мне было подано.
Потом, когда уже из-за стола все встали,
То о приехавшем с письмом гонце сказали.
Хозяин сам сего представил мне гонца,
Запечатленного я видел письмеца
Обверт со надписью и города на оном,
Я удовольствие мое явил поклоном.
Простясь с хозяином и в дом свой отхожу,
Открыл письмо и клад во оном нахожу.
Без всех заслуг моих хозяйской знак любови
И знаменитыя благорожденной крови
О ближнем чувствие, я оным поражен,
Не зная сам за что был столько одолжен.
Но сим не кончилось, еще, еще оттуда
Два сорта яблок мне пришли, два целых блюда
Печеных с сахаром, а из других компот --
Чем вдруг с запасом стал карман, желудок, рот.
Блажен кто жизнь свою во благе провождает,
Небесну мзду тому создатель обещает,
Для оказания ж без просьб, докук услуг
Являет образ нам пресветлый Фебов круг.
Вседневно он, всходя небесных вверх селений,
Не дожидался ни от кого молений,
Благотворительны лучи лиет на всех,
Чтоб быть споспешником отрады и утех
Многоразличного земных творений рода;
Им оживляется и всех вещей природа;
Как благотворный дождь иль нежная роса
Засохшие живит и злак и древеса, --
Так лира скудная живится от щедроты
И новые к стихам виною есть охоты.
Вот чувство каково, Нарышкин, я вмещал,
Как благотворное твое письмо читал;
Я начертание твоей лобзал десницы,
Имея полные слез радостных зеницы.
Что благо я себе нечаянно обрел,
Небесному сие все промыслу причел.
И милости твои, как и твоей супруги,
Без наймалейшей мне оказаны услуги,
Во всю чувствительны пребудут жизнь мою,
И я на лире их пред светом воспою.
Доколе будут в Белт струи Невы катиться,
Доколе дней моих течение продлится,--
Дотоле буду я щедроты ваши петь
И благодарное к вам чувствие иметь.
Дел домостройственных ты, Пассек, председатель...
Дел домостройственных ты, Пассек, председатель.
И блага общего ты твердый надзиратель.
Все Общество тебя за труд благодарит,
Споспешником тебя оно благ общих зрит.
Быть членом Общества сего я честь имею,
Но как полезным быть ему не разумею.
О земледелии писал стихи Марон,
Но в Риме огород имел при доме он
И дачу, какова твоя при Могилеве,
Он хлеба всякого заботясь о посеве
И роды разного там содержал скота.
Пленяла взор его мест сельских красота.
И хвалит своего щедроты Мецената,--
Чувствительной души то должна дань и плата.
Подобной щедростью и я тебе хвалюсь
И царской звать ее щедротой не стыжусь.
Пять тысяч четвертей земли мне князь Тавриды
Давал, но на письме ее лишь зрятся виды,
В поместье ж не пришла сия поднесь мне часть.
И я не знаю кто принял ее во власть,
Или казенною осталася поныне.
Я бобылем живу и в горестной судьбине,
И нанимаю дом, хоть не весьма хорош,
Доколе есть еще в кармане царский грош.
Своей же нет земли ни четверти аршина.
Наследие мое всех улиц грязь и тина,
Котору всякий день ногами я мешу
И часть не малу в дом на обуви ношу.
Я делал опыты и из сего навоза,
И на грязи моей росли тюльпан и роза.
Но кая польза мне от опытных цветков,
Я лишню истоптал лишь пару башмаков,
И опыты мои мне бесполезны стали,
Когда цветы мои засохли и увяли.
Под руководством я теперь твоим идя
И ниву новую парнаску заводя
Во приобретенном краю недавно польском.
И слыша земляков о действе том иройском,
Во кратком слоге их я подвиг описал;
С сим опытом трудов пред твой я взор предстал.
Врожденную в тебе любовь к наукам зная
И добротворный дух твой сердцем почитая,
Льщусь выгоды в тебе желанные иметь:
Домостроитель ты и знаешь, чем согреть
Оледеневшую земли замершей жилу.
На многомощную твою надеясь силу,
И опыты моих хоть небольших трудов
Во благодетельный вручая твой покров,
От меценатской же я жду твоей десницы,
Что щедрой взору ты представя их царице,
Желаемое мной составишь щастье тем;
С покорностью теперь тебя прошу о сем.
Деньги
Можно ли нищенство
Деньгам предпочесть?
Деньги – лучше средство
В свете всё обресть.
Деньги в честь выводят,
Нам друзей находят.
Где сребро блеснёт,
Взоры там народны;
Где богач идёт –
Путь открыт свободный.
Хитрыя затеи,
Что наш тешат взор,
Сад, пруды, аллеи
И другой прибор
Зрелищей приятных,
Мыслям непонятных,
Можно им причесть.
Что вдали родится,
Коли деньги есть,
В миг у нас явится.
Царств великолепность,
Блеск безбранных дней,
В брани нужну крепость,
Всех союз вещей
Деньги составляют.
Деньги прикрывают
И пороки злых..
Кто сребром запасен,
Тот в глазах людских
Честен, остр, прекрасен.
Мудрость драгоценна,
Что черплем из книг,
Деньгам покоренна;
Достаем чрез них
Всех родов машины –
Знать вещей причины.
Деньги во страны
Носят нас далеки,
Им отворены
Все библиотеки.
О, сребро и злато!
И ты, звонка медь!
Что у нас отъято,
Коли вас иметь?
Вы чрез пищу голод,
Чрез одежду холод
Отвративши прочь,
В изнуренно тело
Льете прежню мощь,
То бодря на дело.
Капли пить врачебны,
Чтобы боль прогнать,
Вы и тут потребны:
Без вас – умирать.
В деньгах пользу многу,
Сильную помогу
Видит человек.
Деньги нам прибавить
Могут краткий век,
Нас с одра восставить.
Жизненну ли силу
Отнял смертный час –
Деньги и в могилу
Провожают нас.
Деньги землю роют,
Деньги в землю кроют
Труп наш от живых.
Это есть бесспорно:
Деньгам всё покорно,
Всё находим в них.
Дупликат М. И. Аникину
О наглости к тебе писал я мущниковой,
Что честь он повредил супруги Клепоковой,
Невежливо свой рот широкий растворя,
Кричал за нею вслед ура, ура, ура,
С протяжкой повторял потом и ура,
От слова же сего недалека и дура;
И множество других нелепостей вещал,
Чувствительность ее чем сильно обижал,
На улице большой в дни сырныя недели,
И люди на сие позорище смотрели
Со удивлением; представь же сколько зла
Мушная даме пасть сей песнью нанесла,
Что оная, шести рублей не пожалея,
Приходит на сего с прошением злодея
В судилище твое, Аникин; ты внемли
И пасть мушным кулям к ее ногам вели.
Сего единого она и ожидает,
А то квашня ее без хлеба рассыхает,
И живописная засохла мужа кисть,
Потщися хлеб ему доставить иль корысть
Решением его жены в бесчестьи дела,
Как только Фомина покажется неделя.
А просьбы моея сей дупликатный стих
Послал в апреле я, в день именин твоих,
С которыми тебя усердно поздравляю
И всех тобой самим желанных благ желаю!
Ты ведаешь, что я тебе на всякий год
В сей день трудов моих препровождаю плод.
Прими с приятностью мою невежну службу
И продолжай твою мне драгоценну дружбу.
О сем единственно тебя я и прошу
И яко друг тебе свой дупликат пишу.
К откупщикам
Пою податливость усердныя руки!
Наддачей при торгах казны откупщики,
Благопотребную я пившие услугу
Для польз отечества, земному в славу кругу!
Я ваши в алфавит привел здесь имена,
Да их и поздние узнают времена.
В пределах будете всего известны света,
Ходячая везде прославит вас монета.
Вы, вы, Силен и Вакх, веселий божество,
Народов радостно умножьте торжество!
В честь вашу строются откупщиками храмы
И украшаются зелеными листами
Неувядающих древес чрез целый год,
Да весел завсегда пребудет в них народ.
Кто ж именно и где усердный труд являют,
Читатели сие из росписи узнают,
В порядке азбучном предложена она
С названиями мест чины и имена
Благоуслужливость отечеству явивших
И за усердность песнь похвальну заслуживших
Пиита, коего готовность есть пера
Описывать весь век споспешников добра
Да в росском и они известны будут мире!
И радость возглашать соотчичей на лире,
На казовый конец и полный алфавит
Имен их и чинов являет здесь пиит.
Да каждый, кто его увидит, прочитает
И об отличии усердия узнает.
Но званью и числу взятых на откуп стран
И сколько у кого обилен есть карман, --
Удобно может то в уме своем расчислить,
И о имении своих сограждан мыслить
Удобность каждому откроется чтецу.
Но славы вашея, откупщики, певцу
Хоть малу часть своих доходов уделите,
И книжек по пяти трудов его возьмите,
Которы издал он для пользы общей в свет.
Сего возмездия себе от вас он ждет
За сочинение стихов и алфавита,
Где ваша взору всех услужливость открыта.
В признанья вашем он себя надеждой льстит
И щедрость вашу вновь пред светом возвестит,
Прострет похвальное о вас к народу слово,
И сборище у вас веселых будет ново.
В противном случае, оборота назад,
Он лиру на другой свою настроит лад.
Когда б забывчивых петь можно леногузов...
Когда б забывчивых петь можно леногузов,
То б похвалу соткал я и тебе, Кутузов,
Я многажды тебя, для выкройки чехлов,
Просил ко мне прислать портного из хохлов --
Сидорку; или же кого ты сам рассудишь.
И ты сказал -- пришлю, и верно не забудешь,
Однако ж позабыл, и по сие число
Творение сие в чертог мой не вошло.
И oн твоей мои чехлы не сшиты лени,
Однако ж говорить тебе не стану пени,
Но с ласкою еще учтиво попрошу
И благодарный стих, коль пришлешь, напишу.
Колосс Родосский, свой смири прегордый вид...
Колосс Родосский, свой смири прегордый вид,
И, Нильских здания высоких пирамид,
Вы смертных бренными соделаны руками.
Нерукотворная здесь росская гора,
Вняв гласу Божию из уст Екатерины,
Прешла во град Петров, чрез Невские пучины
И пала под стопы Великого Петра.
Песня рабочих людей
Устал, устал до пота
Лукерьин кум Кузьма!
Мила мне, рек, работа,
Калинишна кума!
Коль и хлеб у нас с водою,
Ляжем кумушка с тобою.
Ночь нам весело минет
Мне с кумою грусти нет.
Кто как хочет пусть толкует,
Моя совесть не тоскует,
Я и ухом не веду,
Что с кумою спать иду.
Пусть роскошные соседы
Пиры строят и обеды,
А мы хлебом и водой
Будем сыты век с кумой.
Наша крестница здорова,
Ей дана от нас корова.
На молочной та еде,
Мы на хлебе и воде;
Жизнь спокойно провождаем,
Больше счастья не желаем.
Кто что хочет примечай,
Спать с кумой нам не мешай.
По воле божества и силою указа...
По воле божества и силою указа,
Граф Зубов членом стал Военного приказа!
Держащим на врагов со молнией перун,
Которому и Марс послушен и Нептун.
Все рады суть сему, я паче всех доволен,
Быв лета многие неизцелимо болен,
Надеяся, что он по милости своей
Спокойством облечет моих остаток дней:
В военной бо и я советником служу,
Но не советую, а только превожу
На русской польские патенты и дела,
Но кроет мрачная мои зеницы мгла,
И продолжать уже сей труд не дозволяет,
Хотя усердием мой к службе дух пылает:
Уже бо тридесят и слишком лет прошло,
Как в офицерский чин мя счастье возвело,
Шестой же от роду лет прохожу десяток,
И в жалованьи весь мой состоит достаток,
Да разве мне своей деревней счесть Парнасс.
Скотины же один, но ветхий уж Пегас.
Осьмнадцать лет служил при князе я Тавриды;
Но к горести моей и к чувствию обиды
Тот, кто трудившихся при оном представлял
Умершим знать меня сочтя, не написал,
И тем лишил меня участия награды
На штат покойного от росския Паллады.
Котора матерни на всех щедроты льет
И как живущим, так и мертвым воздает
За труд к отечеству, о редка добродетель!
Да продлит жизнь ее вселенныя содетель
До самых позднейших времен и лет, и дней,
Для счастья подданных, для помощи царей.
Не люди лишь одни, но рыбы, звери, птицы,
Как удивленный перс, быв у сея царицы,
Заметил, -- от нее довольством снабдены, --
Чего же ожидать словесные должны?
Хоть подданным ее последним я считаюсь,
Но милостьми ее вседневно озаряюсь,
И благодарственные песни приношу
И буду пети ей доколе же дышу.
Найбольшим для себя то счастьем почитаю,
Что жизнь во дни ее на свете продолжаю.
Не лишних требую при старости наград,
Но чтоб коллежских мне советников оклад,
Каков в сем городе по штатам утвердила,
Чтоб оной дать и мне теперь благоволила;
Или ясней сказать, чтоб до последних дней
Мне семьсот пятьдесят в год пенсии рублей
Высоким повелеть изволила указом,
И чтоб уволен я Военным был приказом
От скрибы, ибо я уже и слеп и глух,
Лишился зрения и потерял мой слух.
Вот в чем моя к тебе, граф Зубов, просьба слезна
Не сделай моего прошенья бесполезна;
Но милость бедному пииту покажи,
И к благодарности дух старца обяжи.
23 генваря 1794
По правде сказано, что сей есть камень Гром...
По правде сказано, что сей есть камень Гром:
Он громок славою ввек будет со Петром,
Провозгремят о нем повсюду громы лирны,
И будет он вмещен во чудеса всемирны.
Послание H. H. Демидову на новый 1795 год
Демидов, ты желал, чтоб я писал сатиру,
Да сто рублей твоих известны будут миру,
Пииту данные в день именин твоих,
Чем щедрость изъявил ты за похвальный стих.
Ты встретил с таковым подарком и пиита,
С каким того, твоя кем пара платья сшита,
Считая наровне пера с иглою труд;
Подобный в старину бывал Шемякин суд.
Теперь ума и рук способность различают,
Художеств и наук прямую цену знают;
Но и за сей тебя я дар благодарю;
И не сатиру, но послание творю;
B нежности твоей легонько дам заметить:
Не все то золото, или алмаз, что светит;
Гнилое дерево равно и червь земной
В углу при темноте свет испускают свой.
Блестящи мотыльки, летая над свещою,
B искры снежные блеск издают зимою.
Но ошибается наш часто слух и взор,
Нередко холмики нам кажут виды гор,
И вещи разные нас издали прельщают;
Но ближе рассмотря, восторги исчезают,
И бубны славятся, но за горами лишь;
Мня зреть большой корабль, смотрю поближе -- лодка;
Мне с кедра шишечка свалилась иль колодка,
Но я и шишечке при недостатке рад:
И из нее развесть кедровый можно сад;
И добрым знаком дар сей неба почитаю,
Задатком большего я малое считаю,
Как слышал из твоих я благотворных уст,
Ты обещал еще, я твой обет не пуст.
Мне твой родитель был и дядя благодетель,
Им щедрости была врождена добродетель,
Они покоятся уже в блаженном сне,
Ты благ споспешником по оных буди мне.
От них была моя ущедрована младость,
Ты не оставь мою днесь дряхлу видя старость,
Которую уже влечет недуг во гроб.
Дух благодетельных имея ты особ,
Призреньем не оставь, да кончу дни в покос.
Большому кораблю и плаванье большое
Приличествует быть, ты и за малый стих
Потщись давать дары достойны рук твоих,
Усердный буди благ ты ближнему содетель,
И не останется безмездна добродетель.
Щедротой шествовать ты начал славы в храм
И узришь славную щедрот награду гам.
В наставший новый год тебя я поздравляю
И прошлогоднего обета ожидаю,
Который исполнять за долг души вменя
И дешево труды пиита оценя,
Вознаграждение соделав оным ново,
Исполни чрез сие тобою данно слово,
Которого уже не малы дни я жду,
Имев с моим трудом достаток твой в виду,
Понеже старику больному очень больно,
Когда довольные дать не хотят довольно;
А от других не так достаточных людей,
Л с удовольством в дар беру и сто рублей,
И меньшей дар цены с приятностью приемлю;
От многих же совсем и ничего не взъемлю;
Мне бог невидимо прещедрый воздает
И с лишком пятьдесят меня питает лет.
Щедрот его к себе я вечно не забуду
И прославлять его в похвальных песнях буду.
Доколе же дышу, и тех благодарить,
Кто будет волей мне его благотворить;
И не имев своих ни деревень, ни дому,
В 1761 году напечатал свой первый литературный труд - перевод с латинского: "Папирия, римского отрока, остроумные вымыслы и молчание" (в журнале "Полезное Увеселение"). Служил в коллегии иностранных дел переводчиком турецкого языка и находился в Запорожье для выдачи паспортов русским, ехавшим в Крым; позже был секретарем при князе Потемкине; с 1778 года состоял правящим должность директора новороссийских училищ, а в 1784 году перешел в военную коллегию. В похвальных гимнах, написанных Р., искреннего чувства почти нет; везде господствует риторика. Так, в оде на привитие оспы императрице, Р. сравнивает Екатерину с змием, которого Моисей вознес на древо для спасения народа. Особенную известность Р. приобрел среди современников своими похвальными надписями в стихах; некоторые из них были изданы под заглавием: "Сочиненные и переведенные надписи победы Россиян над турками и на другие достопамятности" (Санкт-Петербург, 1771). В этих надписях столь же мало оригинальности, как и в одах; большая их часть воспевает благодеяния покровителей Р. Самая знаменитая из них: "Надпись к камню, назначенному для подножия статуи императора Петра Великого" (отд. изд., Санкт-Петербург, 1770), начинающаяся стихом: "Колос Родосский! свой смири прегордый вид". С 1764 года Р. был сотрудником журналов: "Доброе намерение" (1764), "Парнасский щепетильник" (1770), "Трутень" (1770) и "Живописец" (1772), помещая в них переводы с французского и немецкого языков, а также оригинальные стихотворения. С 1769 года Р. начал издавать свой еженедельный журнал "Ни то ни се"; цель журнала, по его словам, была "услужить публике"; статей сатирического содержания почти нет; выбор статей случайный, не объединенный общей мыслью. Журнал просуществовал лишь 5 месяцев; в 1771 году вышел вторым изданием. В 1771 году Р. издавал журнал "Трудолюбивый Муравей", еще менее замечательный. В 1772 и 73 годах Р. издал две книжки, под заглавием "Старина и Новизна" - нечто в роде альманаха; статьями и материалами по русской истории это издание выгодно отличается от прежних журналов Р. Затем Р. издал: "Поход боярина и большого полку воеводы А.С. Шеина к Азову" (Санкт-Петербург, 1773), "Устав ратных, пушечных и других дел, составленный в 1607 и 1621 году Онисимом Михайловым" (Санкт-Петербург, ч. I, 1777; ч. 2, 1781), "Пешеходца Василия Григоровича Барского путешествие к св. местам и т. д." (Санкт-Петербург, 1778, 2-е изд., 1785), "Землеописания Малой России" (Санкт-Петербург, 1777), "Краткая летопись Малой России с 1506 по 1776 год" (Санкт-Петербург, 1777; летопись была ведена генеральными малороссийскими писарями, бывшими при гетманах), "Начертание, подающее понятие о достохвальном царствовании Петра Великого" (Санкт-Петербург, 1778), "Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга, от начала заведения его, с 1703 по 1751 год" (Санкт-Петербург, 1779; составлено Г. Богдановым по архивным документам и до сих пор представляет драгоценную справочную книгу, благодаря обилию исторического материала; украшено множеством гравюр зданий, ныне не существующих), "Описание императорского столичного города Москвы" (Санкт-Петербург, 1782), "Изъявление по полосам губерний, наместничеств и областей всей Российской империи" (Санкт-Петербург, 1785), "Любопытные месяцесл овы" на 1775, 1776, 1778 и 1780 годы (кроме календарных сведений - летопись исторических событий, статьи по географии, астрономии, генеалогические таблицы российских государей и т. д.), "Дорожник чужеземный и российский" (Санкт-Петербург, 1777), "Всеобщий и совершенный гонец и путеуказатель" (Санкт-Петербург, 1791; 3-е изд., 1808), "Историческая табель владетельных великих князей, царей и императоров всероссийских" (Санкт-Петербург, 1782), "Российский царский памятник, содержащий краткое описание жизни российских государей" (Санкт-Петербург, 1783, 6 изд.), "Краткий степенник владетельных великих князей, императоров и императриц всероссийских" (1786). Ср. Б.Л. Модзалевский "В. Г. Р., историко-литературный очерк" (Санкт-Петербург, 1897); А.Н. Неустроев "В. Г. Р." (подробный хронологический перечень его сочинений, п
ереводов, изданий и журнальных статей, Санкт-Петербург, 1896); "Сочинения Н.С. Тихонравова" (т. 3, Москва, 1898).
Ты - не раб!
Закрытый образовательный курс для детей элиты: "Истинное обустройство мира".
http://noslave.org
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
| Василий Григорьевич Рубан | |
| 267x400px | |
| Имя при рождении: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|---|---|
| Псевдонимы: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Полное имя |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Infocards на строке 164: attempt to perform arithmetic on local "unixDateOfDeath" (a nil value). |
| Место смерти: | |
| Гражданство (подданство): |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Род деятельности: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Годы творчества: |
с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Направление: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Жанр: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Язык произведений: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дебют: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Премии: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Награды: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Подпись: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
| [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
Васи́лий Григо́рьевич Рубан (1742-1795) - русский писатель и поэт эпохи Просвещения . Издатель журналов «Ни то, ни сё » (1769), «Трудолюбивый муравей » (1771), «Старина и новизна » (1772-1773) - одних из первых на русском языке. Переводчик сочинений Вергилия и Овидия .
Среди сочинений Рубана - много описаний памятников, исторических сочинений, работы по статистике и географии , а также первый путеводитель по Москве («Описание Императорского столичного города Москвы»).
Биография
В 1762 году получил чин коллежского актуариуса Коллегии иностранных дел, переводил с турецкого языка , служил переводчиком турецкого языка в Запорожье , где помогал выдавать паспорта русским, которые ехали в Крым . С 1774 года, в течение 18 лет работал секретарём у Г. А. Потёмкина . В 1777 году получил чин надворного советника . С 1778 года получил должность директора новороссийских училищ. Когда Потёмкин возглавил Военную коллегию (1784), Рубан тоже получил должность в этом ведомстве: заведовал иностранной перепиской и был переводчиком деловых бумаг с польского языка.
Могила Рубана на кладбище Большой Охты была затеряна ещё в XIX веке. Последние годы он провёл в острой нужде, одиночестве и болезнях, и, когда умер, его скромное имущество было продано с молотка. По характеристике великого князя Николая Михайловича :
Среди современников Рубан пользовался репутацией корыстного стихоплёта-панегириста ; количество написанных и напечатанных им стихов громадно, причём они крайне бездарны; это был типичный метроман, нередко и частную свою переписку ведший в стихотворной форме; к искательству же побуждала его постоянная нужда, в которой он провёл чуть не весь свой век.
Библиография
- Статья «Папирия, римского отрока, остроумные вымыслы и молчание» (в журнале «Полезное Увеселение» за 1771 год).
- Стихотворное «Размышление о надгробиях и общая эпитафия».
- (1773)
- (1775)
- (1775)
- «Землеописание Малыя России» (1777)
- «Краткая летопись Малыя России с 1506 по 1770 год, с изъявлением образа тамошнего правления» (1777)
- . - СПб., 1773.
- Устав ратных, пушечных и др. дел, составленный в 1607 и 1621 гг. Онисимом Михайловым. - СПб., ч. I, 1777; ч. 2, 1781.
- Пешеходца Василия Григоровича Барского путешествие к св. местам и т. д. - СПб, 1778; 2 изд., 1785.
- Землеописания Малой России. - СПб., 1777.
- Краткая летопись Малой России с 1506 по 1776 гг. - СПб., 1777.
- Начертание, подающее понятие о достохвальном царствовании Петра Великого. - СПб., 1778.
- Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга, от начала заведения его, с 1703 по 1751 гг. - СПб., 1779.
- . - СПб., 1782. - 159 с.
- (1783)
- Изъявление по полосам губерний, наместничеств и областей всей Российской империи. - СПб., 1785.
- Любопытные месяцесловы. на 1775, 1776, 1778 и 1780 гг.
- Дорожник чужеземный и российский. - СПб., 1777.
- . - СПб., 1791; 3 изд., 1808.
- Историческая табель владетельных великих князей, царей и императоров всероссийских. - СПб., 1782.
- Российский царский памятник, содержащий краткое описание жизни российских государей. - СПб., 1783, 6 изд.
- Краткий степенник владетельных великих князей, императоров и императриц всероссийских. - 1786.
- Надпись к камню, назначенному для подножия статуи императора Петра Великого. - СПб., 1770.
- Сочиненные и переведенные надписи победы Россиян над турками и на другие достопамятности. - СПб., 1771.
Напишите отзыв о статье "Рубан, Василий Григорьевич"
Примечания
| 30px | Василий Григорьевич Рубан в Викицитатнике |
|---|---|
| Василий Григорьевич Рубан в Викитеке | |
| 30px | [{{localurl:Commons:Category:Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. }}?uselang=ru Василий Григорьевич Рубан] на Викискладе |
Ссылки
- в библиотеке Мошкова
Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отрывок, характеризующий Рубан, Василий Григорьевич
Стараясь затянуть повыше упавшее с её тела грубое рубище непослушными, дрожащими руками, потрясённо шептала я.– Не бойся ничего, моя хорошая, просто подумай, что ты хотела бы сказать, и я постараюсь услышать тебя. Как тебя зовут, девочка?
– Дамиана... – тихо прошелестел ответ.
– Держись, Дамиана, – как можно ласковее улыбнулась я. – Держись, не ускользай, я постараюсь помочь тебе!
Но девушка лишь медленно качнула головой, а по её избитой щеке скатилась чистая одинокая слезинка...
– Благодарю вас... за добро. Но я не жилец уже... – прошелестел в ответ её тихий «мысленный» голос. – Помогите мне... Помогите мне «уйти». Пожалуйста... Я не могу больше терпеть... Они скоро вернутся... Прошу вас! Они осквернили меня... Пожалуйста, помогите мне «уйти»... Вы ведь знаете – как. Помогите... Я буду и «там» благодарить, и помнить вас...
Она схватила своими тонкими, изуродованными пыткой пальцами моё запястье, вцепившись в него мёртвой хваткой, будто точно знала – я и вправду могла ей помочь... могла подарить желанный покой...
Острая боль скрутила моё уставшее сердце... Эта милая, зверски замученная девочка, почти ребёнок, как милости, просила у меня смерти!!! Палачи не только изранили её хрупкое тело – они осквернили её чистую душу, вместе изнасиловав её!.. И теперь, Дамиана готова была «уйти». Она просила смерти, как избавления, даже на мгновение, не думая о спасении. Она была замученной и осквернённой, и не желала жить... У меня перед глазами возникла Анна... Боже, неужели и её ждал такой же страшный конец?!! Смогу ли я её спасти от этого кошмара?!
Дамиана умоляюще смотрела на меня своими чистыми серыми глазами, в которых отражалась нечеловечески глубокая, дикая по своей силе, боль... Она не могла более бороться. У неё не хватало на это сил. И чтобы не предавать себя, она предпочитала уйти...
Что же это были за «люди», творившие такую жестокость?!. Что за изверги топтали нашу чистую Землю, оскверняя её своей подлостью и «чёрной» душой?.. Я тихо плакала, гладя милое лицо этой мужественной, несчастной девчушки, так и не дожившей даже малой частью свою грустную, неудавшуюся жизнь... И мою душу сжигала ненависть! Ненависть к извергу, звавшему себя римским Папой... наместником Бога... и святейшим Отцом... наслаждавшимся своей прогнившей властью и богатством, в то время, как в его же жутком подвале из жизни уходила чудесная чистая душа. Уходила по собственному желанию... Так как не могла больше вынести запредельную боль, причиняемую ей по приказу того же «святого» Папы...
О, как же я ненавидела его!!!.. Всем сердцем, всей душой ненавидела! И знала, что отомщу ему, чего бы мне это ни стоило. За всех, кто так зверски погиб по его приказу... За отца... за Джироламо... за эту добрую, чистую девочку... и за всех остальных, у кого он играючи отнимал возможность прожить их дорогую и единственную в этом теле, земную жизнь.
– Я помогу тебе, девочка... Помогу тебе милая... – ласково баюкая её, тихо шептала я. – Успокойся, солнышко, там не будет больше боли. Мой отец ушёл туда... Я говорила с ним. Там только свет и покой... Расслабься, моя хорошая... Я исполню твоё желание. Сейчас ты будешь уходить – не бойся. Ты ничего не почувствуешь... Я помогу тебе, Дамиана. Я буду с тобой...
Из её изуродованного физического тела вышла удивительно красивая сущность. Она выглядела такой, какой Дамиана была, до того, как появилась в этом проклятом месте.
– Спасибо вам... – прошелестел её тихий голос. – Спасибо за добро... и за свободу. Я буду помнить вас.
Она начала плавно подниматься по светящемуся каналу.
– Прощай Дамиана... Пусть твоя новая жизнь будет счастливой и светлой! Ты ещё найдёшь своё счастье, девочка... И найдёшь хороших людей. Прощай...
Её сердце тихо остановилось... А исстрадавшаяся душа свободно улетала туда, где никто уже не мог причинять ей боли. Милая, добрая девочка ушла, так и не узнав, какой чудесной и радостной могла быть её оборванная, непрожитая жизнь... скольких хороших людей мог осчастливить её Дар... какой высокой и светлой могла быть её непознанная любовь... и как звонко и счастливо могли звучать голоса её не родившихся в этой жизни детей...
Успокоившееся в смерти лицо Дамианы разгладилось, и она казалась просто спящей, такой чистой и красивой была теперь... Горько рыдая, я опустилась на грубое сидение рядом с её опустевшим телом... Сердце стыло от горечи и обиды за её невинную, оборванную жизнь... А где-то очень глубоко в душе поднималась лютая ненависть, грозясь вырваться наружу, и смести с лица Земли весь этот преступный, ужасающий мир...
Наконец, как-то собравшись, я ещё раз взглянула на храбрую девочку-ребёнка, мысленно желая ей покоя и счастья в её новом мире, и тихо вышла за дверь...
Увиденный ужас парализовал сознание, лишая желания исследовать папский подвал дальше... грозясь обрушить на меня чьё-то очередное страдание, которое могло оказаться ещё страшней. Собираясь уже уйти наверх, я вдруг неожиданно почувствовала слабый, но очень упорный зов. Удивлённо прислушиваясь, я, наконец, поняла, что меня зовут отсюда же, из этого же подвала. И тут же, забыв все прежние страхи, решила проверить.
Зов повторялся, пока я не подошла прямо к двери, из которой он шёл...
Келья была пустой и влажной, без какого-либо освещения. А в самом её углу, на соломе сидел человек. Подойдя к нему ближе, я неожиданно вскрикнула – это был мой старый знакомый, кардинал Мороне... Его гордое лицо, на сей раз, краснело ссадинами, и, было видно, что кардинал страдал.
– О, я очень рада, что вы живы!.. Здравствуйте монсеньёр! Вы ли пытались звать меня?
Он чуть приподнялся, поморщившись от боли, и очень серьёзно произнёс:
– Да мадонна. Я давно зову вас, но вы почему-то не слышали. Хотя находились совсем рядом.
– Я помогала хорошей девочке проститься с нашим жестоким миром... – печально ответила я. – Зачем я нужна вам, ваше преосвященство? Могу ли я помочь вам?..
– Речь не обо мне, мадонна. Скажите, вашу дочь зовут Анна, не так ли?
Стены комнаты закачались... Анна!!! Господи, только не Анна!.. Я схватилась за какой-то выступающий угол, чтобы не упасть.
– Говорите, монсеньёр... Вы правы, мою дочь зовут Анна.
Мой мир рушился, даже ещё не узнав причины случившегося... Достаточно было уже того, что Караффа упоминал о моей бедной девочке. Ожидать от этого чего-то доброго не было ни какой надежды.
– Когда прошлой ночью Папа «занимался» мною в этом же подвале, человек сообщил ему, что ваша дочь покинула монастырь... И Караффа почему-то был этим очень доволен. Вот поэтому-то я и решил как-то вам сообщить эту новость. Ведь его радость, как я понял, приносит всем только несчастья? Я не ошибся, мадонна?..
– Нет... Вы правы, ваше преосвященство. Сказал ли он что-либо ещё? Даже какую-то мелочь, которая могла бы помочь мне?
В надежде получить хотя бы малейшее «дополнение», спросила я. Но Мороне лишь отрицательно покачал головой...
– Сожалею, мадонна. Он лишь сказал, что вы сильно ошибались, и что любовь никому ещё не приносила добра. Если это о чём-то вам говорит, Изидора.
Я лишь кивнула, стараясь собрать свои разлетающиеся в панике мысли. И пытаясь не показать Мороне, насколько потрясла меня сказанная им новость, как можно спокойнее произнесла:
– Разрешите ли подлечить вас, монсеньёр? Мне кажется, вам опять не помешает моя «ведьмина» помощь. И благодарю вас за весть... Даже за плохую. Всегда ведь лучше заранее знать планы врага, даже самые худшие, не так ли?..
Мороне внимательно всматривался мне в глаза, мучительно стараясь найти в них ответ на какой-то важный для него вопрос. Но моя душа закрылась от мира, чтобы не заболеть... чтобы выстоять предстоящее испытание... И кардинала встречал теперь лишь заученный «светский» взгляд, не позволявший проникнуть в мою застывшую в ужасе душу...
– Неужели вы боитесь, мадонна? – тихо спросил Мороне. – Вы ведь тысячу раз сильнее его! Почему вы его боитесь?!..
– Он имеет что-то, с чем я пока не в силах бороться... И пока не в силах его убить. О, поверьте мне, ваше преосвященство, если б я только нашла ключ к этой ядовитой гадюке!.. – и, опомнившись, тут же опять предложила: – Позвольте мне всё же заняться вами? Я облегчу вашу боль.
Но кардинал, с улыбкой, отказался.
– Завтра я уже буду в другом, более спокойном месте. И надеюсь, Караффа обо мне на время забудет. Ну, а как же вы, мадонна? Что же станет с вами? Я не могу помочь вам из заключения, но мои друзья достаточно влиятельны. Могу ли я быть полезным вам?
Василий Григорьевич Рубан (1742-1795) - русский писатель и поэт эпохи Просвещения. Издатель журналов «Ни то, ни сё» (1769), «Трудолюбивый муравей» (1771), «Старина и новизна» (1772-1773) - одних из первых на русском языке. Переводчик сочинений Вергилия и Овидия.
Среди сочинений Рубана - много описаний памятников, исторических сочинений, работы по статистике и географии, а также первый путеводитель по Москве («Описание Императорского столичного города Москвы»).
Биография
Родился в Белгороде в малороссийской семье мелкопоместного дворянина. Проходил учёбу в Киевской духовной академии. По окончании, обучался в московской Славяно-латинской академии, а затем в университетской гимназии; в 1761 году окончил Московский университет.
Перевод с латинского произведения «Папирия, римского отрока, остроумные вымыслы и молчание», первую свою опубликованную литературную работу, издал в 1761 году в журнале «Полезное увеселение».
В 1762 году получил чин коллежского актуариуса Коллегии иностранных дел, переводил с турецкого языка, служил переводчиком турецкого языка в Запорожье, где помогал выдавать паспорта русским, которые ехали в Крым. С 1774 года, в течение 18 лет работал секретарём у Г. А. Потёмкина. В 1777 году получил чин надворного советника. С 1778 года получил должность директора новороссийских училищ. Когда Потёмкин возглавил Военную коллегию (1784), Рубан тоже получил должность в этом ведомстве: заведовал иностранной перепиской и был переводчиком деловых бумаг с польского языка.
По мнению исследователей, в похвальных гимнах Василия Рубана отсутствуют искренние чувства, а есть только риторика. Одним из примеров можно упомянуть оду на привитие оспы императрице, где Василий Григорьевич сравнивает Екатерину со змеем, вознесённым Моисеем на дерево во имя спасения народа.
Василий Григорьевич Рубан получил большую известность своими похвальными надписями в стихах (ряд которых изданы под заглавием «Сочиненные и переведенные надписи победы Россиян над турками и на другие достопамятности». Между тем, и в данных надписях не много оригинальности - они в большинстве своём возвышают действия покровителей Василия Григорьевича. Особо знаменита «Надпись к камню, назначенному для подножия статуи императора Петра Великого», которая начинается стихами: «Колосс Родосский! свой смири прегордый вид».
С 1764 года Василий Григорьевич стал работать в различных журналах, где он писал переводы с французского и немецкого языков, а также оригинальные стихотворения. С 1764 года писал в журнале «Доброе намерение», с 1770 1 в журналах «Парнасский щепетильник» и «Трутень», а с 1772 - в журнале «Живописец».
С 1769 года В. Рубан при участии С. С. Башилова также решил открыть своё собственное дело и начал издавать еженедельный журнал с оригинальным названием «Ни то, ни сё». Основная цель данного издания по словам самого автора была в том, чтобы «услужить публике». В журнале почти не было сатиры, а темы статей выбирались волей случая (без какой-либо общей подоплёки). Журнал приказал долго жить после 5 месяцев.
В 1771 году вышло второе издание журнала. В 1771 году Василий Григорьевич начал издавать журнал «Трудолюбивый Муравей», однако он не был особо примечательным. В следующие два года была издана пара книг. Первая под названием «Старина и Новизна» являлась подобием альманаха, в котором были статьи по русской истории. Далее были изданы книги: «Поход боярина и большого полку воеводы А. С. Шеина к Азову», «Устав ратных, пушечных и др. дел, составленный в 1607 и 1621 гг. Онисимом Михайловым» и другие.
В 1782 году напечатал «Описание Императорского столичного города Москвы» (факсимильное издание, 1989) - фактически первый путеводитель по Москве, содержавший сведения о топографии, территории, облике, административном устройстве, экономике, социальном составе жителей города. В основу структуры путеводителя положены административное деление Москвы на 14 полицейских частей, а также исторически сложившаяся планировка города.
