30 лет назад погибла АПЛ К-219.Ракетный подводный крейсер стратегического назначения К-219 после аварии
АПЛ К-219 являлась ракетным подводным крейсером стратегического назначения (РПКСН) проекта 667АУ класса «Навага»/«Налим» (по классификации НАТО «Yankee »), предназначенным для скрытого нанесения первого или ответно-встречного ядерного удара. Район развертывания этих АПЛ удален на 2 800-3 600 км от восточного побережья США. Патрулирование АПЛ длилось до трех месяцев, в том числе месяц для входа и выхода из зоны патрулирования.
Вооружение АПЛ «К-219» составляли 16 баллистических ракет РСМ-25, с тремя ядерными боеголовками каждая, с дальностью стрельбы до 3000 км. Старт ракет осуществлялся только из-под воды. Имелось 6 торпедных аппаратов и 22 торпеды против подлодок и надводных кораблей, 2 из них - с ядерными зарядами. Силовая установка имела 2 водо-водяных реактора ВМ-2-4. Экипаж АПЛ - 119 человек: 32 офицера, 38 мичманов, 49 матросов. Автономность - 90 суток.
Лодка была заложена 28 мая 1970 года в цехе № 50 на Севмаше, г. Северодвинск, под заводским номером 460. Спуск на воду состоялся 31 декабря 1971 года. 8 февраля 1972 года К-219 вошла в состав Краснознаменного Северного флота с базированием в Гаджиево. Координаты города: 69°15"19"" N; 33°19"00"" E.
У АПЛ были конструктивные недостатки, в результате чего за время службы на борту К-219 отмечались сложности, связанные как с пусковыми установками ядерных ракет, так и с крышками ракетных шахт.
Так, 31 августа 1973 года была нарушена герметичность ракетной шахты № 15, в результате чего в нее начала проникать вода. Вода вступила в реакцию с компонентом ракетного топлива - димером двуокиси азота (утечки которого из ракетных двигателей в то время случались относительно часто), с образованием агрессивной азотной кислоты, повредившей топливопроводы ракеты РСМ-25. В результате произошел взрыв образовавшейся двухкомпонентной смеси. Один человек погиб, ракетная шахта была полностью затоплена. После происшествия ракетная шахта № 15 была выведена из использования, ракета изъята, а крышка наглухо приварена к корпусу.
В январе 1986 года во время учений была проблема с запуском ракеты. Потребовалась многочасовая работа экипажа, чтобы запустить ракету по полигону на Новой Земле. После пуска крейсеру пришлось всплыть и в условиях восьмибалльного шторма в надводном положении возвращаться на базу.
3 сентября 1986 года К-219 вышла из порта приписки Гаджиево и направилась на запад к побережью США для несения патрульной службы с 15 ядерными ракетами на борту. Это была тринадцатая боевая служба крейсера. Командиром крейсера в последнем походе был Игорь Британов , старшим помощником - Сергей Владимиров , командиром БЧ-2 (офицером по ракетным вооружениям) - Александр Петрачков .
Еще перед выходом в море команда ракетчиков знала о негерметичности ракетной шахты № 6. Личный состав неоднократно докладывал об этом своему непосредственному командиру БЧ-2 Петрачкову, но он успокаивал своих подчиненных и командиру корабля об этом не доложил. Вскоре после погружения в Баренцевом море течь в ракетной шахте № 6 усилилась, однако Петрачков снова не доложил об этом командиру Британову, опасаясь ответственности за возвращение крейсера на базу для ремонта . Более того, он отключил аварийную сигнализацию (ревун) по шахте № 6. Скрытие этого факта и привело к гибели корабля и личного состава.
В материалах комиссии по расследованию причин гибели К-219 отмечалось:
«В ходе подготовки к выходу в море на К-219 были заменены 12 офицеров из 32, в том числе старший помощник и помощник командира, командиры ракетной и минно-торпедной боевых частей, начальник радиотехнической службы, корабельный врач, командир электротехнического дивизиона, 4 командира отсеков. Из 38 мичманов заменены 12, в том числе оба старшины команд ракетной БЧ-2 .» Это не могло не сказаться на взаимоотношениях некоторых членов экипажа.
Между островами Великобритании и Исландии К-219 была обнаружена гидроакустической системой СОСУС и ВМС США получили сообщение о входе неизвестной субмарины в Атлантику. 3 октября, за несколько часов до входа в зону патрулирования 680 миль на северо-восток от Бермудских островов, произошел гидроакустический контакт К-219 с подводной лодкой USS Augusta (SSN-710), следовавшей встречным курсом.
Рано утром, во время выполнения маневра «Сумасшедший Иван» (маневр с целью обнаружения следующей в кильватере лодки противника) ракетная шахта № 6 полностью разгерметизировалась и в нее хлынула вода. Попытки откачать воду результата не достигли. Далее все развивалось по сценарию 1973 года - образовалась взрывоопасная смесь из компонентов ракетного топлива. В связи с этим командир БЧ-2 Петрачков предложил всплыть до глубины 50 м, заполнить ракетную шахту водой и выстрелить ракету аварийным запуском маршевых двигателей. Смена глубины была нужна, чтобы ракета не разрушилась в шахте под действием высокого водяного давления.
Для заполнения ракетной шахты водой необходимо примерно 5 минут, но времени не хватило и в 5:37 московского времени, согласно записям в судовом журнале , ракета взорвалась прямо в шахте. Взрыв разрушил внешнюю стенку прочного корпуса и плутониевые боеголовки ракеты. Некоторые части ракеты вылетели в море, некоторые упали внутрь крейсера и, в реакции с водой, начали производить ядовитые газы. Начался пожар. При взрыве погибли три человека, включая и командира БЧ-2 Александра Петрачкова.
Впоследствии ведущий конструктор ЦКБ «Рубин» Владимир Барвиш разъяснил: «После проворачивания арматуры ракетных шахт 25 сентября 1986 года по чьей-то халатности остался недозакрытым клапан орошения по шахте номер 6. Учитывая негерметичность клапана первой дозы орошения, выявленную еще в базе, но не устраненную до этого момента, забортная вода сначала заполнила трубопровод орошения, а затем через клапан орошения КШ-4 начала поступать в шахту номер 6. По нашим расчетам, для полного затопления шахты понадобилось 7 суток.. .» . И далее (там же): «Вахтенный журнал: « 05.30. Глубина 46 метров... Осушена шахта номер 6. Остановлены насосы ».
«Когда шахта оказалась полностью затопленной, ракету сдавило мощным давлением забортной воды, которое на глубине 85 метров сильно превосходило прочность ее корпуса. Быстрое осушение шахты двумя насосами привело к резкому распрямлению сжатого корпуса ракеты, и бак с окислителем попросту треснул... Ядовитая жидкость мгновенно заполнила шахту, одновременно превращаясь в сверхтоксичный, смертельный для людей газ.. .»
Через пробоину на ракетной палубе, примерно в середине корпуса подлодки, поступила вода, в результате чего она мгновенно «провалилась» на глубину порядка 300 метров, что составило почти максимально допустимую глубину погружения. В момент взрыва подлодка дрейфовала и рули были в нейтральном положении. Когда АПЛ «провалилась» до глубины 350 метров, командир Британов решил продуть все цистерны, чтобы избавиться от балластной воды. Одновременно были запущены винты для выполнения режима экстренного всплытия, когда лодка по крутой траектории стремится к поверхности воды. Через две минуты, в 5:39:44 GMT после взрыва К-219 выскочила на поверхность воды в точке с координатами: 30°43’09” N; 54°24’06” W.
По команде из Москвы для оказания помощи терпящей бедствие подлодке в точку с координатами 31°00 N, 55°20 W были отправлены ближайшие к месту аварии суда «Красногвардейск», «Бакарица» и «Федор Бредихин.
На самой лодке шла борьба за спасение судна. В 17:15 был пущен насос аварийного слива окислителя ракетного топлива из шахты № 6 и включен насос орошения. Потом это сочтут принципиальной ошибкой и поставят в вину И. Британову и экипажу, так как аварийный слив окислителя предусмотрен только из исправной ракеты и никак не годился в данной ситуации.
Сразу в четвертом отсеке возник пожар, загорелись электрощиты на верхней палубе, так как их заливала вода из поврежденного трубопровода орошения. Из трюма опять пошел бурый дым. Вновь прозвучал сигнал «Аварийная тревога!». Насосы остановили и обесточили четвертый отсек. А через пять минут экипаж покинул полузатопленный загазованный четвертый (ракетный) отсек и задраил герметичные переборки. В горящий отсек был дан газ-огнегаситель системы ЛОХ. Из-за ядовитых газов лодка фактически была разделена на две независимые половины: командный и торпедный отсек в носу были изолированы ракетным отсеком от медицинского, реакторного, контрольного и турбинного отсеков в корме.
Аварийная ситуация вышла из-под контроля. В 18:50 сработала аварийная защита реактора правого борта, скорее всего, из-за того, что выгорели кабельные трассы в четвертом отсеке. Из-за отключения электропитания компенсирующие решетки, останавливающие реактор, остались в верхнем положении.
Вскоре термометр системы охлаждения ядерного реактора ВМ-4 показал резкое повышение температуры охлаждающей жидкости первого контура реактора, из-за чего был возможен расплав активной зоны реактора. Попытка заглушить реактор с пульта управления не удалась, и сделать это можно было только вручную, получив значительную дозу радиоактивного облучения.
В 20:45 офицер реакторного отсека Александр Беликов и 20-летний матрос Сергей Преминин вошли в реакторную камеру при температуре 70 °C, чтобы вручную опустить компенсационные решетки. Беликов смог опустить три из четырех компенсационных решетки, но потом потерял сознание. Матрос Преминин дважды входил в камеру, прежде чем он смог опустить последнюю, четвертую решетку, предотвратило расплав активной зоны реактора и новый морской «Чернобыль» у берегов США. Однако перекосившийся от жара люк отсека, разделяющего реакторную камеру от контрольного поста, матросы открыть не смогли и Преминин погиб от жары в отсеке.
Посмертно в июле 1987 г. Преминин был награжден орденом Красной Звезды за предотвращенную ценой своей жизни ядерную аварию в Гольфстриме, а в августе 1997 указом Президента РФ ему было присвоено звание «Герой Российской Федерации».
В это время к борту К-219 подошло первое судно Министерства Морского флота «Федор Бредихин», а в 21:30 к месту аварии АПЛ подошли еще два судна - «Красногвардейск» и «Бакарица». На корабли была передана просьба командира К-219 принять на борт тела трех погибших и эвакуировать девять особо пострадавших. Для обеспечения эвакуации лодка легла в дрейф.
В 23:30 была сброшена защита реактора левого борта и он был заглушен всеми штатными поглотителями. Установка переведена в режим расхолаживания.
Оценив масштаб повреждений и поняв, что нужно спасать измученных 17-часовой борьбой за живучесть лодки людей, командир К-219 И.А. Британов, не дожидаясь указаний из медлившей Москвы, в 23:35 отдал приказ эвакуировать экипаж на судно «Федор Бредихин». Эвакуация личного состава началась 3 октября в 23:55 и закончилась 4 октября в 02:20. На мостике подлодки остались лишь офицеры во главе с командиром - старший механик Игорь Красильников , старший помощник Сергей Владимиров , начхим Сергей Воробьев и помощник капитана Владимир Карпачев . Были собраны оставшиеся средства защиты: 15 ПДУ и 12 ИДА-59 сомнительной годности.
А 4 октября в 03:10 после получения разрешения командующего Северным флотом на эвакуацию офицеры покинули лодку, а командир остался на борту один, вооруженный пистолетом и ракетницей.
С наступлением утра 4 октября на подлодку высадился аварийная команда из состава экипажа. Был проведен осмотр подлодки и установлено, что пожар в ракетных отсеках продолжается.
Советские суда в районе аварии были уже не одни. Там находился подошедший буксир ВМС США USNS «Powhatan » (T-ATF-166), несколько дальше подводная лодка «Аугуста» (USS «Augusta», SSN-710 ). В небе постоянно кружил патрульный самолет Р-3С Orion с американского опорного пункта на Бермудских островах. Американцы явно намеревались захватить нашу подлодку.
Решено было отбуксировать К-219, но буксировку отложили до утра. На борту подлодки вновь остался один И. Британов. Он долго стоял на мостике, чтобы до наступления темноты все видели, прежде всего, американцы, что он на борту, а значит, продолжает командовать своим кораблем. 4 октября, 22:50 в 100 метрах от К-219 всплыла американская «Аугуста».
В 18:00 5 октября с теплохода «Красногвардейск» с помощью шлюпки завели буксир на АПЛ и начали движение. Москва приказала следовать на базу в Гаджиево. Это был явно абсурдный и просто безумный приказ: до базы было 7 000 км (4 300 миль), и с таким ходом и на таком буксире можно было дойти лишь к концу года, если дойти вообще.
При попытке буксировать К-219 с места аварии трос был оборван рубкой всплывшей подлодкой «Аугуста». В 06:19 6 октября командира Британов выпустил красную сигнальную ракету с борта К-219 и сообщил об обрыве буксирного троса американской подводной лодкой.
В английской версии Википедии (http://en.wikipedia.org/wiki/Soviet_submarine_K-219) говорится, что Москва, недовольная неспособностью И. Британова ликвидировать последствия аварии на подлодке и продолжить боевое патрулирование, приказала офицеру КГБ, отвечавшему за секретную часть К-219, Валерию Пшеничному принять команду на себя, перевести экипаж обратно на подлодку и продолжить патрулирование.
В русскоязычной Википедии приведена несколько иная и обтекаемая формулировка. Отмечается, что 6 октября был получен приказ из Москвы: «В связи с невозможностью дальнейшей буксировки, высадить экипаж на крейсер и следовать своим ходом в ближайший порт Советского Союза ».
Однако за трое суток после взрыва смесь воды и окислителя просто разъела все, что могла на подлодке. В 08:30 6 октября ракетные отсеки стали быстро заполняться водой. В 09:45 с подлодки поступило сообщение о том, что АПЛ погружается. Аварийная команда из 9 человек покинула лодку на спасательном плоту. Командир остался на борту. Обстановка была доложена в Москву. В 10:44 девять человек с аварийного объекта были приняты на борт спасательной шлюпки. В 10:55 командир дал красную ракету и перешел на спасательный плот, когда ограждение рубки поравнялось с уровнем воды.
В результате утром 6 октября, еще до того, как приказ о следовании своим ходом в ближайший порт Советского Союза был объявлен, в 11:03 московского времени (8:03 GMT) лодка затонула в Атлантическом океане (в точке с координатами: 31°28"01"" N; 54°41"03"" W) на глубине 5500 метров, унеся с собой на 14 ракет с ядерными боеголовками и два ядерных реактора.
Существует версия, что командир Игорь Британов собственноручно отправил на дно К-219, так как понимал, что обречет весь экипаж на гибель, приказав вернуться на крейсер для бесплодной борьбы за его живучесть. Хотя наиболее вероятно, что К-219 затонула сама, приняв через ракетный отсек слишком много воды.
Однако на Родине подвиг командира Британова, спасшего почти весь экипаж и предотвратившего ядерную катастрофу мирового масштаба, оценили иначе. По возвращении в Советский Союз он ожидал суда в Свердловске до мая 1987 года, когда при новом Министре Обороны СССР Дмитрии Язове с него были сняты все обвинения. Но с флота И. Британов был уволен в запас по статье служебное несоответствие. В 1998 году министром обороны эта формулировка была отменена.
На подводном флоте, не только российском, но и вражеском американском, капитан 1-го ранга И.А. Британов и поныне пользуется заслуженным уважением.
Уже через несколько дней после аварии американская газета «Вашингтон пост» писала: «... Моделируя аварию, специалисты ВМС США пришли к заключению, что командир и экипаж подводной лодки заслуживают высокой оценки за то, что быстро сумели всплыть, а также за действия по борьбе с огнем ».
2 паротурбинных установки ОК-700
2 турбозубчатых агрегата ТЗА-635
2 турбогенератора
минное вооружение
Технические характеристики
На вооружении в начале службы состояли 16 одноступенчатых жидкостных баллистических ракет типа РСМ-25 , каждая может нести две ядерные боеголовки с дальностью стрельбы до 2 000 км. В 1975 году пусковые установки Д-5 были модернизированы до Д-5У , что позволило установить на К-219 модернизированные ракеты РСМ-25У с дальностью пуска до 3 000 км с тремя боеголовками. Для самозащиты крейсер имел 6 торпедных аппаратов .
Происшествия на борту (до последнего выхода в море)
За время службы на борту К-219 имели место многочисленные сложности, связанные как с пусковыми установками ядерных ракет, так и с крышками ракетных шахт.
Из материалов комиссии по расследованию причин гибели К-219 :
| В ходе подготовки к выходу в море на К-219 были заменены 12 офицеров из 32, в том числе старший помощник и помощник командира, командиры ракетной и минно-торпедной боевых частей, начальник радиотехнической службы, корабельный врач, командир электротехнического дивизиона, 4 командира отсеков. Из 38 мичманов заменены 12, в том числе оба старшины команд ракетной БЧ-2 |
Поврежденная взрывом ракетная шахта К-219
Через пробоину на ракетной палубе, примерно в середине корпуса крейсера, поступила вода, в результате чего корабль мгновенно «провалился» на глубину порядка 300 метров, что составило почти максимально допустимую глубину погружения. В момент взрыва крейсер дрейфовал и рули были в нейтральном положении. Когда лодка «провалилась» до глубины 350 метров, командир Британов решает продуть все цистерны, чтобы избавиться от балластной воды. Одновременно были запущены винты для выполнения режима экстренного всплытия, когда лодка по крутой траектории стремится к поверхности воды. Через две минуты после взрыва К-219 выскочила на поверхность воды.
Экипаж покинул полузатопленный загазованный четвёртый (ракетный) отсек и задраил герметичные переборки. Была существенная разница с 1973 годом. Она заключалась в том, что образовавшаяся азотная кислота не успела разъесть резиновые уплотнения перегородок к носу и корме крейсера. Из-за ядовитых газов лодка фактически была разделена на две независимые половины: командный и торпедный отсек в носу были изолированы ракетным отсеком от медицинского, реакторного , контрольного и турбинного отсеков в корме.
Опасность разрушения реактора
Матрос Сергей Преминин
Экипаж как в носовых, так и в кормовых отсеках включился в дыхательные аппараты и постарался удалиться на безопасное расстояние от места взрыва. Вскоре термометр системы охлаждения ядерного реактора ВМ-4 показал резкое повышение температуры охлаждающей жидкости первого контура реактора. Всё указывало на то, что возможен расплав активной зоны реактора. Кроме того, ничего не дала попытка заглушить реактор с пульта управления: разогретый до высокой температуры газ мог разорвать трубы управления аварийной регулирующей кассетой (компенсирующей решёткой) или высокой температурой был повреждён механизм управления компенсационной решёткой. В этом случае возможно только вручную заглушить реактор, для чего члены экипажа должны войти в реакторный отсек и проводить манипуляции непосредственно с реактором. Это также означает, что они получат значительную дозу радиоактивного облучения . Находившиеся на борту костюмы радиоактивной защиты были предназначены для ремонтных работ в системе охлаждения реактора, но никак не в реакторной камере.
Офицер реакторного отсека Беликов и 20-летний матрос Сергей Преминин вошли в реакторную выгородку, чтобы вручную опустить компенсирующие решётки. Температура в камере достигала 70 °C. До того, как упасть без сознания, Беликов смог опустить три из четырёх компенсирующих решётки. Это была тяжёлая физическая работа, поскольку в нечеловеческой жаре направляющие решёток прогнулись. Дважды Преминин входил в камеру, прежде чем он смог опустить последнюю, четвёртую решетку. Расплав активной зоны реактора был предотвращён. Но ни Преминин, ни матросы не смогли открыть перекосившийся от жара люк отсека, разделяющего реакторную выгородку от контрольного поста. Преминин погиб от жары в отсеке, а матросы были вынуждены отступать дальше в корму, поскольку лодку продолжал заполнять ядовитый оранжевый газ. Посмертно Преминин был награждён орденом Красной Звезды за ценой своей жизни предотвращенную в Гольфстриме ядерную аварию . В 1997 году Преминину было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.
В это же время К-219 установила контакт с ближайшим к месту трагедии советским рефрижератором «Фёдор Бредихин» Латвийского морского пароходства. Первыми в район аварии подошли советские транспортные суда: рефрижератор «Фёдор Бредихин» Латвийского морского пароходства, лесовоз «Бакарица» Северного морского пароходства, танкер «Галилео Галилей» Новороссийского морского пароходства, сухогруз «Красногвардейск» и ролкер «Анатолий Васильев» Балтийского морского пароходства (БМП). Позже в район аварии прибыли буксир ВМС США USNS «Powhatan» (T-ATF-166) и подводная лодка USS «Augusta» (SSN-710) . Кроме того, в небе постоянно находился патрульный самолет Р-3С Orion с американского опорного пункта на Бермудских островах.
Попытка буксировки
Вскоре первые два судна умеренного тоннажа (рефрижератор «Фёдор Бредихин» Латвийского морского пароходства и лесовоз «Бакарица» Северного морского пароходства) ушли в порты назначения. К этому моменту как командованию ВМС США, так и командованию ВМФ СССР было очевидно, что К-219 придется буксировать. Основная работа по взаимодействию с экипажем К-219 велась экипажами «Красногвардейска» и «Анатолия Васильева». Экипаж танкера «Галилео Галилей» их подстраховывал. Американцы на самом деле были готовы помочь, хотя имели собственные планы в отношении терпящего бедствие корабля и его вооружений. А для советского командования эта возможность было бы признанием своей беспомощности. В первые часы после прихода советских транспортных судов экипаж «К-219», за исключением командира Британова И. А. и аварийной партии, был принят на сухогруз «Красногвардейска» и ролкер «Анатолий Васильев». С 3 по 6 октября аварийные партии К-219, базируясь на «Красногвардейске» и на «Анатолии Васильеве», боролись с огнём и водой в отсеках АПЛ. Миссию буксира выполнял сухогруз «Красногвардейск». Для этого с носа на корму вручную перетащили якорную цепь, дважды обнесли вокруг комингса кормового трюма и соединили скобой, образовав буксирный гак. За него закрепили два буксирных троса, принятых на «Красногвардейск» с «Анатолия Васильева» и «Галилео Галилея». Собственный буксирный трос не годился из-за малого диаметра и недостаточной длины.
6 октября сухогруз «Красногвардейск» буксировал К-219 в восточном направлении. Ночью по неясным причинам буксирный трос оборвался и подводный корабль ушёл на глубину более 5 тысяч метров. Существуют разные версии того, что произошло дальше. Одни источники говорят, что ночью USS «Augusta» (SSN-710) перерубает буксир своей рубкой, другие говорят о том, что через повреждения в винтовой группе вода залила машинное отделение, увеличив осадку кормы, что в результате привело к обрыву буксира.
Как американское, так и советское правительство в течение 3 октября делали официальные заявления о происшествии. Причем представители ВМС США даже созвали пресс-конференцию, на которой была представлена карта зоны аварии. И советское, и американское военные ведомства заявили, что опасности ядерного взрыва или утечки радиоактивных веществ нет. 4 октября 1986 года было передано сообщение ТАСС :
| Утром 3 октября на советской атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту в районе примерно 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошёл пожар. Экипажем подводной лодки и подошедшими советскими кораблями производится ликвидация последствий пожара. На борту подводной лодки есть пострадавшие. Три человека погибли. Комиссия пришла к выводу, что опасности несанкционированных действий оружия, ядерного взрыва и радиоактивного заражения окружающей среды нет. |
Очень критичным было время, когда произошла авария. Поэтому обе стороны постарались воздерживаться от взаимных обвинений - совершенно противоположно тому, как это было раньше в результате гибели К-129 в 1968 году, так и позже после потери «Курска» в 2000 году. Причиной такой сдержанности была подготовка встречи на высшем уровне между Рональдом Рейганом и Михаилом Горбачёвым , имевшая место 11 и 12 октября 1986 года в Исландии. Переговоры затрагивали вопросы стационированных в Европе ракет средней дальности .
| ВМС США обычно не комментируют операции подводного флота, но в этом случае, поскольку обвинения возмутительны, мы не могли не ответить.
Военно-морской флот Соединённых Штатов категорически отвергает обвинение в том, что какая-либо американская субмарина столкнулась с русской субмариной К-219 класса Yankee или что ВМФ предприняли какие-либо действия, повредившие русскую Yankee и приведшие ее к гибели. |
Последствия
Обломки К-219 находятся на глубине порядка 5500 метров. В и 1987 годах Советский институт Моря посылал к обломкам глубоководный аппарат с камерой. Были сделаны сотни фотографий, которые и поныне (по состоянию на 2005 год) имеют гриф «Совершенно секретно».
Исходя из того, что на борту в момент катастрофы находилось 30 ядерных боеголовок, можно предположить, что в сумме это составляет порядка 91 килограмма высокорадиоактивных материалов. Известно также, что на дне были обнаружены следы радиоактивности. Документально подтверждено, что на предметах, выловленных на месте гибели крейсера, найдены следы плутония. Предположительно они появились в результате взрыва ракеты.
Предполагается, что обломки субмарины лежат на песчаном дне. Моделирование показывает, что в этом случае плутоний никогда не выйдет на поверхность океана. На таких глубинах движение воды практически отсутствует и наиболее вероятно, что распространение радиоактивности можно полностью исключить.
Возможность распространения радиации по пищевой цепочке - не изучена.
Публикации
В 2006 году, к двадцатой годовщине гибели лодки, был снят документальный фильм «К-219. Последний поход», вышедший в эфир на Российском телевидении. Фильм номинировался на премию «Эмми».
См. также
Примечания
Ссылки
- (англ.) Игорь Кудрин и Вайн Грасдок
- (англ.)
- (англ.) Американский сайт-побратим Санкт-Петербургского клуба подводников - ссылки на биографию Сергея Преминина
- (англ.) Учёный исследователь из Сан-Франциско о последствиях катастрофы (от 24 ноября )
- (англ.) Персональная страница Питера Хухтхаузена
- K-219. Историческая справка | на сайте «Русский Подплав»
- «ГИБЕЛЬ К-219 - ХРОНИКА КАТАСТРОФЫ», Капитан I ранга запаса И. К. Курдин. Альманах «Тайфун» № 6 / 1997
- «Когда беда на всех одна», Журнал Морской флот, № 9, 1991, с. 20-21 (ссылка)
- «К-219»: Часть 1. «Тонущий объект». Морской Профсоюзный Телеграф
- сайт «Новой газеты» от 30 августа 2012 года // «25 лет награды ищут героев»
- «А ядерно не шарахнет» (газета «Морской профсоюзный телеграф» № 1, 2012 с. 8) (журнал «Морской профсоюзный вестник», № 1 2012 , с. 36-39) (ссылка)
Литература
- In feindlichen Gewässern - Das Ende der K-219. Mittler & Sohn, Hamburg 2003. ISBN 3-8132-0688-2
- (нем.) Peter Huchthausen, Igor Kurdin: Hostile Waters. Hutchinson, London 1997, Arrow Books, London 1998 (englische Originalausgabe), ISBN 0-09-180220-2 , ISBN 0-09-926966-X
- (нем.) Sherry Sontag, Christopher Drew: Jagd unter Wasser. Goldmann, München 2000,
Я впервые услышал об этой подводной лодке, как и большинство моих соотечественников, 4 октября 1986 года в вечерней программе Время, в которой было зачитано сообщение ТАСС:
« Утром 3 октября на советской атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту в районе примерно 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошёл пожар. Экипажем подводной лодки и подошедшими советскими кораблями производится ликвидация последствий пожара.
На борту подводной лодки есть пострадавшие. Три человека погибли. Комиссия пришла к выводу, что опасности несанкционированных действий оружия, ядерного взрыва и радиоактивного заражения окружающей среды нет».
Такое сообщение, еще недавно, было совершенно невозможно. Мне стало ясно, что провозглашенная 27 съездом гласность начинает давать свои, порка ещё скромные, плоды. Что произошло, в 1000 километрах от Бермудских островов, было совершенно не ясно.
В конце октября в училище, под руководством заместителя ГК ВМФ адмирала Новикова, проходило совещание инженер-механиков. Вскоре после совещания я зашел на кафедру КЭЭ и Боря Маркитантов со слов флагманского механика, принимавшего участие в расследовании катастрофы, рассказал мне подробности гибели подводной лодки, затонувшей 6 октября в Саргассовом море.
Это подводная лодка, построенная в 1971 году по проекту 667А и модернизированная в 1975 году по проекту 667АУ. По классификации НАТО «Янки».
Тактический номер К-219, прошла капитальный ремонт в 1980 году.
3 сентября 1986 года РПКСН К-219 вышла из порта приписки Гаджиево и направилась на запад к побережью США для несения патрульной службы с 15 ядерными ракетами на борту. (1)
Это была тринадцатая боевая служба крейсера. Маршрут К-219 пролегал через Атлантический океан к восточному побережью США, где подводная лодка должна была проводить боевое патрулирование в ожидании сигнала на применение оружия. Планировалось, что этот поход для К-219 будет последним. После возвращения лодка подлежала списанию. Но судьба распорядилась иначе.
Пред выходом в море экипаж К-129 формировался наспех. «В ходе подготовки к выходу в море на К-219 были заменены 12 офицеров из 32, в том числе старший помощник и помощник командира, командиры ракетной и минно-торпедной боевых частей, начальник радиотехнической службы, корабельный врач, командир электротехнического дивизиона, 4 командира отсеков. Из 38 мичманов заменены 12, в том числе оба старшины команд ракетной БЧ-2» (2)
Еще перед выходом в море, приписанный на поход командир БЧ-2 Александр Петрачков знал о небольшой течи клапана трубопровода забортной воды ракетной шахты №6. Но достаточных мер к устранению неисправности не предпринял. Опасаясь ответственности за возвращение РПКСН (3) на базу для ремонта, и срыв боевой службы, о неисправности командиру не доложил, а сигнализацию наличия воды в ракетной шахте отключил.
25 сентября 1986 года, после проворачивания арматуры ракетных шахт, ошибочно, остался не полностью закрытым клапан орошения по шахты. Из-за течи клапана трубопровода забортной воды, морская вода сначала заполнила трубопровод, а затем через клапан орошения начала поступать в шахту номер 6, постепенно заполняя её.
3 октября АПЛ, на глубине 85 метров, по готовности №2, выполняла манёвр, для определения наличия слежения за ней американской лодкой. Для этого она увеличила скорость до 25 узлов, и некоторое время шла с этой скоростью. (Если на хвосте есть американская лодка, она тоже должна будет набрать такую скорость и, в это время не будет слышать шум винтов советской лодки.)
До окончания манёвра, шахта №6 оказалась полностью заполненной морской водой, и забортным давлением 8,5 атмосфер корпус ракеты обжало.
В 5:30 утра ракетчики запустили насосы на осушения шахты. Снятие давления привело к резкому распрямлению сжатого корпуса ракеты, и бак с окислителем попросту треснул. Агрессивная и очень ядовитая жидкость мгновенно проникла в шахту, образуя азотную кислоту, разрушающую трубопроводы ракеты и шахты
В 5:32, когда кольцевой зазор (3) был осушен, и насосы остановлены, вахта БЧ-2 обнаружила, что от ракетной шахты пошел дым, первый признак, что агрессивный окислитель попал в шахту
Командир четвёртого отсека, Александр Петрачков, увидев дым идущий от шахты, объявил аварийную тревогу, и дал команду всем, не занятым на боевых постах покинуть 4-й отсек, а остальным включиться в изолирующие противогазы.
Своевременно отданная и выполненная команда, позволила сохранить жизнь пяти десяткам человек, слушающих политинформацию в столовой личного состава
Правильно оценивая ситуацию, командир дал команду всплывать до глубины, на которой можно было заполнить шахту водой и отстрелить ракету аварийным запуском маршевых двигателей. Но сделать это не успели.
В 5:37, 15 тонн смеси окислителя и ракетного топлива в 6-й шахте вызвали мощный взрыв, разрушивший ракету и прочный корпус в районе ракетной палубы. Из всех остальных шахт на центральный пост поступили аварийные сигналы.
Продукты взрыва проникли в ракетный отсек, превращаясь в чрезвычайно токсичный, смертельный для людей туман.
Два матроса БЧ-2, не сумевшие включиться в противогаз мгновенно потеряли сознания. Александр Петрачков успел включиться в противогаз, но он носил бороду, из-за чего маска не плотно прилегала к лицу. Он тоже потерял сознание.
Через пробоину, в середине корпуса АПЛ, поступала вода. К-219 провалилась с глубины 40 на 350 метров. Командир БЧ-5, мгновенно среагировал и приказал воздухом высокого давления продуть балластные цистерны. Одновременно, командир ПЛ увеличил ход для выполнения режима экстренного всплытия.
В 5:39:40. АПЛ К-219 выскочила на поверхность воды. Началась борьба за живучесть корабля.
По готовности №2, которая была до начала аварии, работал только один реактор. После аварийного всплытия командир приказал запустить второй реактор.
Командир подводной лодки отдал приказ штурману послать сигнал бедствия в штаб флота.
7:37 Личный состав БЧ-5 ввел в действие второй реактор. Ситуация улучшалась.
Был подан на турбину пар, и лодка могла идти в надводном положении своим ходом. Сообщили об этом в Москву. Ответ был четким: экипажу оставаться на борту подводной лодки и ждать помощи с советских грузовых судов.
Попытки провентилировать аварийный отсек эффекта не дали.
17:15. Пытаясь избавиться от остатков ракетного топлива в аварийной ракетной шахте, пустили насос аварийного слива окислителя из шахты № 6 и включили насос орошения.
Этого делать было нельзя. Так как из поврежденного трубопровода забортная вода и остатки продуктов взрыва полилась на электрощиты
В четвертом отсеке возник пожар. Из трюма опять пошел бурый дым.
Дали сигнал «Аварийная тревога!». Насосы остановили и обесточили четвертый отсек. Но в 4-м отсеке пожар разгорался всё сильнее.
17:20. Командира АПЛ капитан 2 ранга Британов приказал эвакуировать личный состав 4 отсека в 6-йотсек, а начальнику медицинской службы Игорю Кочергину и двум его подчиненным велел остаться в пятом отсеке и принимать моряков из аварийного отсека.
Чтобы не загазовать пятый отсек, в нем было создано повышенное давление. Игорь Кочергин был в портативном дыхательном устройстве (ПДУ), которое работает десять минут. Он начал оказывать помощь морякам, выведенным из аварийного отсека. Врач делал им уколы прямо через мокрую, скользкую от продуктов сгорания и воды одежду.
Когда он увидел, что у одного из пострадавших закончился ресурс ПДУ, и тот задыхается, он переключился в изолирующий противогаз (ИП-46), а свой ПДУ отдал пациенту.
Из 4-го отсека удалось спасти 14 человек. Были обнаружены трое погибших – командир БЧ-2 Александр Петрачков и матросы Николай Смаглюк и Игорь Харченко.
Задраили герметичные переборки, но образовавшаяся азотная кислота постепенно разъедала резиновые уплотнения перегородок к носу и корме от 4-го отсека. В горящий отсек был дан газ-огнегаситель системы ЛОХ.
Но пожар по кабельным трассам распространяется дальше в пятый отсек, видимость в ухудшилась, было невероятно жарко. Очень тяжело пришлось медикам с транспортировкой потерявшего сознание моряка, крепкого человека с солидным весом в мокрой скользкой от окислителя одежде!
Но они вытащил пострадавшего в соседний отсек, где тому и оказали дальнейшую помощь. В этот момент закончился ресурс ИП-46 корабельного врача. Кочергин напряженно работал в нем около 50 минут, вытаскивая пострадавших, совершая непрямой массаж сердца, делая инъекции.
Чувствуя, что задыхается, он жестами передал товарищам, чтобы ему передали запасной регенеративный патрон. Одновременно, снял с себя маску противогаза, чтобы оказать помощь очередному пострадавшему методом дыхания изо рта в рот.
При переключении патрона ИП-46, сам сделал несколько вдохов страшного ядовитого воздуха. Но, перезарядив противогаз, он продолжал работать.
Из-за ядовитых испарений, лодка фактически была разделена на две независимые половины.
18.50. Сработала аварийная защита реактора правого борта. Но компенсирующие решётки автоматически не опустились, скорее всего, из-за того, что выгорели кабельные трассы в четвертом отсеке. Из-за отключения электропитания компенсирующие решетки, останавливающие реактор, остались в верхнем положении.
Вскоре термометр системы охлаждения ядерного реактора ВМ-4 показал резкое повышение температуры дистиллята первого контура реактора, предвещающее возможность расплавления активной зоны реактора.
Попытка заглушить реактор с пульта управления не удалась, и сделать это можно было только вручную, получив значительную дозу радиоактивного облучения.
В 20.45 в реакторный отсек направляется аварийная партия в составе командира реакторного отсека старшего лейтенанта Николая Беликова и спецтрюмного матроса Сергея Преминина с задачей вручную опустить компенсирующие решётки.
При температуре в реакторной выгородке более 70 °C, работать в изолирующем противогазе было крайне тяжело. Тем более, что от жары направляющие решёток прогнулись. Когда Беликов, с помощью Перминина, смог опустить три из четырёх компенсирующих решёток, он стал терять сознание.
Матрос Преминин помог выйти Беликову из отсека и продолжил неоконченную работу. Ему пришлось дважды входить в реакторную выгородку, прежде чем он смог опустить последнюю, четвертую компенсирующую решетку. Реактор был окончательно заглушен.
Сергей Преминин по внутренней связи доложил в центральный пост о том, что реактор заглушен, но спастись ему не удалось.
Из-за пожара, в реакторном отсеке выросло давление, и ни он сам, ни моряки из восьмого отсека, не смогли, да и не имели права, открыть переборочную дверь. Так как при попытке сравнять давление между отсеками, из вентиляционного отверстия шел черный, ядовитый дым.
По мере развития пожара, переходя из отсека, личный состав кормовых отсеков эвакуируется в 10-й отсек.
В 21 час к борту К-219 подошло первое судно Министерства Морского флота «Федор Бредихин», а через полчаса еще два советских судна. На корабли была передана просьба командира К-219, принять на борт тела трех погибших и эвакуировать девять особо пострадавших, среди них начальник медицинской службы лейтенант Кочергин. Для обеспечения эвакуации лодка легла в дрейф
В 23:30 была сброшена защита реактора левого борта, и он был заглушен всеми штатными поглотителями. Установка переведена в режим расхолаживания.
В 23:35 оценив масштаб повреждений, командир К-219 И.А. Британов, не дожидаясь указаний из штаба флота, отдал приказ эвакуировать экипаж на судно «Федор Бредихин».
Эвакуация личного состава закончилась 4 октября в 02:20. На мостике подлодки остались лишь командир корабля, командир БЧ-5, старпом, помощник и начальник химической службы.
В 03:10, после получения разрешения командующего Северным флотом на эвакуацию, все офицеры, кроме командира, покинули лодку. Командир остался на борту один.
Стоя на мостике, он показывал, что корабль экипажем не покинут и сохраняет экстерриториальность.
Тем более, что в районе аварии появился американский буксир и всплыла атомная подводная лодка.
С наступлением утра 4 октября на подлодку высадился аварийная команда из состава экипажа. Был проведен осмотр подлодки и установлено, что пожар в ракетных отсеках продолжается.
5 октября, в 13:10 стратегические бомбардировщики Ту-95, прилетевшие из Калининграда, сбросили аварийные контейнеры на воду. Но почти все защитные ИДА- 59 были с пустыми баллонами, а УКВ – радиостанции не имели батареек.
Из штаба ВМФ СССР передали, что АПЛ К-219 нужно отбуксировать на базу, к месту постоянной дислокации.
Буксировать АПЛ должен был сухогруз «Красногвардейск», но его буксирный трос не годился из-за малого диаметра и недостаточной длины.
Тогда, с носа на корму вручную перетащили якорную цепь, дважды обнесли вокруг комингса кормового трюма и соединили скобой, образовав буксирный гак. За него закрепили два буксирных троса с «Анатолия Васильева» и «Галилео Галилея».
В течение 10 часов советский сухогруз буксировал поврежденную лодку, с аварийной командой из 9 человек на борту, на восток. Скорость буксировки была ограничена 3 – 4 узлами, но импровизированный трос держал нагрузку. Но при таких темпах добираться до базы надо будет несколько месяцев, а то и год. Но приказ есть приказ.
Однако, около 2 часов ночи 6 октября, почти точно по середине, лопнул буксировочный трос. В это время рядом находилась американская подводная лодка «Аугуста», и есть предположение, что это она порвала трос, протаранив его боевой рубкой.
В 08:30 6 октября ракетные отсеки дрейфующей подводной лодки стали быстро заполняться водой. В 10:44 аварийная команда, привязав к лодке спасательный плот, была принята на борт спасательной шлюпки. Командир остался на К-219,
В 10:55, когда ограждение рубки поравнялось с уровнем воды. командир ракетного подводного крейсера дал красную ракету и перешел на спасательный плот, и вскоре был на палубе «Красногвардейска».
И лишь тогда до него смогли довести странный приказ из штаба ВМФ: «В связи с невозможностью дальнейшей буксировки, высадить экипаж на крейсер и следовать своим ходом в ближайший порт Советского Союза».
В 11:03 московского времени лодка затонула в Саргассовом море на глубине 5500 метров, унеся с собой тело матроса Преминина, два ядерных реактора и 14 ракет с ядерными боеголовками.
Экипаж сначала доставили на Кубу, а оттуда самолётом в Москву.
О последующем развитии событий я узнал значительно позднее.
От последствий отравления компонентами ракетного топлива умерло ещё 4 человека:
капитан 2 ранга Красильников И., капитан 3-го ранга Марков В.,
капитан-лейтенант Карпачев В., старшина 1 статьи Садаускас Р.
Командир ПЛ, капитан 2 ранга Британов был исключен из партии и уволен в запас, без права ношения военной формы, по статье служебное несоответствие.
В 1987 года, при новом Министре Обороны СССР Дмитрии Язове, с капитана 2 ранга Британова были сняты все обвинения, а матрос Преминин, посмертно, был награжден орденом Красной Звезды.
В августе 1997 года, за предотвращенную ценой своей жизни ядерную катастрофу, Сергею Преминину было присвоено звание «Герой Российской Федерации».
В 1998 году министром обороны была отменена формулировка увольнения в запас командира К-219 капитана 2 ранга В.И. Британова,
"по служебному несоответствию".
Примечание:
(1) РПКСН - ракетный подводный крейсер стратегического назначения. 16-я ракетная шахта АПЛ №-213 была заглушена из-за аварии происшедшей 31 августа 1973.
(2) Из последующих выводов комиссии, расследовавшей катастрофу
(3) Кольцевой зазор – пространство между ракетой и стенками шахты
На заставке РПКСН К-219 после аварийного всплытия
В октябре 1986 года на борту атомной подводной лодки «К-219», которой командовал Игорь Британов , произошла авария: разгерметизировалась одна из ракетных шахт, и из-за резкого скачка давления взорвалась ракета, возник пожар и угроза взрыва ядерного реактора. Если бы не решительные действия капитана и экипажа, то, возможно, мир накрыла бы экологическая катастрофа, сравнимая с чернобыльской…
Досье «ОГ»
Сегодня Игорь Британов возглавляет Уральский военно-морской союз, живёт с детьми и внуками в Екатеринбурге. Фото: Александр Исаков
Игорь Анатольевич Британов родился 30 октября 1950 года в Ленинграде. Окончил Нахимовское военно-морское училище и Ленинградское высшее военно-морское училище радиоэлектроники имени А. Попова. В 1973 году Британова распределили на Северный флот, где его первым боевым кораблём стал подводный ракетный крейсер «К-423». В 34 года стал командиром атомной подводной лодки «К-219». В 1986 году в звании капитана II ранга был уволен в запас. Через десять лет его реабилитировали и повысили в звании до капитана I ранга в отставке.
В критический момент Британов принял решение оставить тонущую лодку и эвакуировать людей, несмотря на приказы командования идти в ближайший советский порт своим ходом. В результате лодка затонула, но 115 моряков-подводников из 119 спаслись. После расследования аварии Игоря Анатольевича исключили из партии и уволили с военной службы, а его отчаянный поступок оценили, кажется, только матери оставшихся в живых моряков да сами матросы. Реабилитировали моряка и вернули ему звание лишь через десять лет, но на флот он так и не вернулся, уехал жить на Урал.
Справка «ОГ»
В кабинете бывшего подводника каждый уголок пропитан морем. Под стеклом стоит макет «К-219», его подарили капитану работники завода «Звёздочка» в Северодвинске больше десяти лет назад. Фото: Александр Исаков
Подводная лодка «К-219» находилась на глубине 80 метров под водой, когда произошли разгерметизация шахты и взрыв одной из 16 ракет. Моряки боролись с огнём в течение трёх суток, им удалось потушить пожар и всплыть на поверхность. Когда стало понятно, что лодку уже не спасти, Игорь Британов отдал приказ об эвакуации всех матросов на подоспевшие советские корабли, но сам остался на капитанском мостике. По морским законам, судно становится формально «ничьим», как только его покидает последний член экипажа. А вокруг терпящего бедствие корабля кружила американская подлодка, готовая в любой момент взять «К-219» на буксир, чего наши моряки никак не могли позволить — на борту находились секретная техника и документы. На палубе тонущего корабля Британов провёл в одиночестве почти сутки, до того момента, пока вода не подступила к верхней кромке. Корабль ушёл на дно через две минуты после того, как его покинул капитан. Сейчас «К-219» так и лежит на дне Атлантического океана на глубине пяти с половиной километров. Технически поднять её обломки возможно, но в этом нет необходимости.
— Игорь Анатольевич, вы с самого детства хотели стать моряком?
— Да, мой папа был морской офицер, служил на Северном и Черноморском флотах, поэтому у меня перед глазами был живой пример, да и море всегда было под боком. Я с детства стремился служить и после восьмого класса поступил в Нахимовское военно-морское училище.
— Одной из возможных причин аварии на «К-219» иногда называют столкновение с американской подлодкой. Что же произошло на самом деле?
— Чужая подлодка должна была как-то себя проявить при столкновении, но никаких посторонних звуков и толчков экипаж не ощутил. Я считаю, что в аварии виновата неисправность техники. Эту катастрофу предотвратить было невозможно, но можно было бы уменьшить её последствия. Если бы ракетчики, которые заметили затопление шахты с ракетами, вовремя объявили тревогу, то всё было бы исправимо. Но они неправильно оценили размеры аварии и пытались справиться с ней самостоятельно. Это и привело к взрыву.
— Были ли вы готовы к такой критической ситуации и можно ли вообще к ней подготовиться?
— К любой критической ситуации экипаж корабля всегда должен быть готов. На берегу проходит множество тренировок, где матросы отрабатывают всевозможные чрезвычайные ситуации. У каждого члена экипажа есть книга «Боевой номер», где расписаны все его действия на все случаи жизни, начиная от отхода от пирса и заканчивая началом войны. Каждый моряк не просто бросается читать её в случае аварии, он знает её содержание наизусть. Хотя надо сказать, что инструкция по действиям экипажа при взрыве ракеты в шахте была разработана уже после катастрофы на «К-219», а мы действовали, исходя только из своих знаний и опыта. Работу экипажа я оцениваю очень высоко, никакой паники не было, несмотря на мощное сотрясение при взрыве и сильную загазованность отсеков. Все команды очень чётко и быстро исполнялись.
— Про катастрофу на «К-219» было снято несколько фильмов. Как вы к ним относитесь?
— Я рад и горжусь, что про действия моего экипажа было снято кино. Американский фильм «Враждебные воды» — неоднозначный. С одной стороны, это, наверное, первое кино, в котором советские моряки не были показаны затравленными жизнью идиотами и дикими агрессорами. А с другой стороны, там очень много фантастики, например, поведение экипажа изображено неправдоподобно. Вот в документальном фильме «К-219. Последний поход», снятом в 2006 году в России, всё показано так, как было на самом деле. А третью картину делали канадцы, они брали интервью у членов экипажа, вставляли кадры кинохроники и какие-то художественные игровые моменты, этот фильм тоже получился неплохим.
— Почему после увольнения в запас вы приехали на Урал?
— Свердловск я выбрал по практическим причинам: здесь было легче получить квартиру. Потом уже оказалось, что тут и моряков много: подводники, морпехи, морские лётчики, пограничники. В 1992 году я организовал Екатеринбургский клуб моряков-подводников, в 1995-м — Уральский военно-морской союз. Сначала мы помогали бывшим морякам с трудоустройством, учёбой, оказывали юридическую поддержку, а сейчас в основном просвещаем и воспитываем молодёжь — общаемся с ребятами, которые занимаются в морских клубах. Уже четвёртый год мы возим по области выставку картин нашего земляка художника-мариниста Рифа Садыкова , недавно открыли её в Нижнем Тагиле, она будет там два месяца. Ещё мы работаем над установкой памятника военным морякам в Екатеринбурге, уже получили принципиальное согласие от мэрии, готовим эскизы, но когда и где сможем его поставить — пока неизвестно. Подобные памятники есть в Сысерти, Полевском, Среднеуральске, Артёмовском, а в Екатеринбурге пока нет, что, конечно, неправильно.
— В наши времена матросы плавали в разы больше, чем сейчас. Первую штурманскую практику все курсанты проходили на каком-нибудь крейсере — вне зависимости от того, подводники они или надводники. А в 90-е годы вообще было туго с мореходством, ребята могли не выходить в море просто потому, что не было денег на топливо! Сейчас, конечно, получше. Я считаю, что практика обязательно нужна. Ведь можно знать наизусть, как в теории нажимать кнопку «Пуск», но никогда не суметь нажать её в условиях моря. Только в море станешь настоящим моряком!
— Кстати, как всё-таки правильно — «ходить» на корабле или «плавать»?
— Мнений по этому поводу много, но я считаю, что корабли по морю ходят, а моряки на них плавают.
— Приходилось ли вам когда-нибудь испытывать приступы клаустрофобии или тоски по земле на подлодке?
— Я не слышал, чтобы у кого-то были такие проблемы. Ведь подлодка — это не трамвай, это большое сооружение высотой с пятиэтажный дом, а длиной в полтора футбольных поля! Там есть где развернуться. А кроме того, каждый член экипажа несёт по четыре часа вахты два раза в сутки, занимается боевой подготовкой, обслуживает технику и делает множество других дел… У меня во время рейдов единственная мечта была — поспать! Для тоски даже времени обычно не бывает.
— Сколько выходов в море вы совершили за годы службы?
— Выходы я не считал, но точно помню, что было тринадцать «автономок», то есть боевых походов. Точнее, двенадцать с половиной, потому что последний не был закончен. В общей сложности я провёл три с половиной года под водой. А дома в увольнении в среднем за год мог побыть около 40 дней.
— Когда вы в последний раз выходили в море?
— Это было в 2000 году вместе с губернатором Свердловской области Эдуардом Росселем на подводной лодке «Верхотурье», когда мы принимали её после ремонта на заводе «Звёздочка» в Северодвинске. С этой лодкой, кстати, была интересная история. В 1990-х годах губернатор области решил взять шефство над одной из подводных лодок. Решили назвать её «Верхотурье» — это всё-таки духовный центр Урала. Я подготовил письмо на имя командующего Северным флотом, где написал о том, что мы просим определить подшефный корабль для Свердловской области и дать ему уральское название. Мы предполагали, что нам ответят, что согласны, и спросят, как его назвать. Тогда мы уже и напишем, что хотим назвать корабль «Верхотурье». А Вячеслав Попов , который был в то время командующим флотом, человек быстрый и прямой. Он прочитал письмо и, не долго думая, решил, что раз главный город на Урале — Екатеринбург, то в честь него и надо назвать лодку — будет самое уральское название. Я просыпаюсь утром в новогодние каникулы, включаю телевизор, а там по новостям передают, что корабль назвали «Екатеринбург». Звоню Попову, спрашиваю, как же так, а он говорит, что отменить приказ уже нельзя… В общем, договорились с ним, что другую подлодку назовут «Верхотурье». Так мы хотели один подшефный корабль, а получили два.
Горбачев: «6 октября в 11 часов 03 минуты атомная подводная лодка ВМФ СССР, потерпевшая аварию в Саргассовом море, затонула на большой глубине. Экипаж эвакуирован на подошедшие корабли. Потерь в составе экипажа, кроме тех, о которых сообщалось ранее, нет [погибли 4 человека — прим. автора]. До сих пор остается неясной причина аварии и гибели лодки. То ли это произошло из-за некомпетентности экипажа или трусости».
Первопричина аварии остается невыясненной и по сей день. На лодке произошел пожар. Последовало короткое замыкание в основной силовой сети. Автоматика реактора правого борта заклинила. Глушил реактор вручную старший матрос Сергей Пряминин. Он так и остался в седьмом, реакторном отсеке. Глушение реактора левого борта произошло автоматически. Ядерную катастрофу удалось предотвратить. Беспомощную лодку взяли на буксир подошедшие суда. Но трос оборвался…
Не могло ли быть диверсии?
«События развивались таким образом: лодка была взята на буксир, но трос оборвался. Опять неясно, почему? В общем, сплошные неясности. […] Не знаем мы и о том, будет ли и в каких размерах распространятся радиоактивность», — продолжает Горбачев.
Докладывает замминистра обороны, главком ВМФ СССР, адмирал флота Владимир Чернавин: «В 11 часов 03 минуты подводная лодка затонула на глубине 5,5 тыс. метров. […] К лодке прибыли наши спасательные суда и взяли на борт личный состав. Лодка находилась на плаву. Лишь из аварийной [ракетной] шахты шел бурый дым. Было принято решение бороться за живучесть лодки. На нее была высажена разведгруппа, которая провела ощупывание руками корпуса лодки с тем, чтобы определить место, где имеется нагрев».
«Разве датчиков нет?» — удивляется Горбачев несовершенству советской приборостроительной промышленности. «Нет», — лаконично отвечает Чернавин и продолжает: «После обследования выяснилось, что нагревания корпуса не было. Тогда решили запустить людей внутрь лодки. Они осмотрели первый, второй и третий отсеки, которые оказались сухими. В исправном состоянии была и аккумуляторная батарея. Но в третьем отсеке имела место некоторая загазованность. Видимо, газ проник из четвертого [аварийного] отсека через вентиляцию, трубы которой идут кольцом по всей подводной лодке».
Горбачев продолжает задавать вопросы: не было ли течи, что показали приборы управления, измеряющие запас воздуха, что с реактором. Чернавин приводит цифры, отвечает, что реактор заглушен. «Кто определяет длину троса для буксировки лодки?» — неожиданно спрашивает Горбачев. Чернавин объясняет, что расчеты делали специалисты. «В каком месте произошел обрыв?» — продолжает генсек. «Это пока не установлено: там ночь, темно, волна», — отвечает Чернавин, явно неготовый к таким вопросам. «Может быть, буксирный трос потянул лодку вниз?» — упорствует Горбачев. Тут уж ему отвечает не только Чернавин, но и зампредсовмина Маслюков: масса троса несоизмерима с весом подводной лодки, он не мог повлиять на ее гибель.
Чернавин продолжает свой доклад. «Не могло быть диверсии?» — вдруг прерывает его Горбачев. «Идиот», — думает, очевидно, про себя Чернавин, но вслух отвечает: «Данных для такого вывода у нас нет». «Почему все же начался пожар после всплытия лодки?» — не унимается Горбачев. Чернавин повторяет, что пока неясно, почему, но есть предположение, что произошло замыкание при включении насоса для откачки воды: «Могло случиться так, что перед его включением не провели проверки электропитания». «Значит, проявили некомпетентность», — торжествует Горбачев.
—> Полезут ли американцы на глубину 5,5 тыс. метров за перфокартами?
Первая проблема, к которой Горбачев обращается в самом начале заседания: «Нет пока информации о том, были ли разрушены приборы управления лодкой, после того как ее покинул экипаж». Ему отвечают члены Политбюро Соколов и Добрынин. Не все приборы были уничтожены, так как сперва была надежда спасти лодку, а затонула она слишком стремительно.
После доклада Чернавина Горбачев возвращается к этой теме: «Американцы наблюдали за ходом спасательных работ. Возникает вопрос, могут ли они поднять нашу лодку, и если да, то какую получат информацию?». Главком ВМФ успокаивает его: «Возможно, для них [американцев] представляет интерес головная часть, конструкция реактора. Но новых секретов здесь нет, поскольку лодка старой конструкции. Могут представлять интерес для американцев перфокарты». К-219 относилась к АПЛ второго поколения, в боевой состав Северного флота была принята в 1971 году. На перфокартах могла быть набита программа управления ракетным комплексом, кроме того, это могли быть карты спецсвязи.
Горбачев продолжает демонстрировать бдительность: «Почему они [перфокарты] не изъяты?». «Они находятся в специальном сейфе. Точных данных о их судьбе нет», — объясняет Чернавин. «Как характеризуется капитан подводной лодки?» — не унимается Горбачев. Чернавин отвечает, что хорошо характеризуется.
Обсуждаются возможные меры, чтобы не дать американцам нырнуть на 5,5 тыс. метров за нашими перфокартами: например, можно оставить на месте аварии несколько кораблей. «Чтобы воспрепятствовать подъему американцами лодки, нужно сказать, что нами прорабатывается организационно-технические меры, связанные с дальнейшими действиями в связи со случившимся», — подводит итог Горбачев. Все, очевидно, делают вид, что поняли словесное нагромождение генсека.
—> Радиоактивность «не будет носить опасных размеров»
Напомним, что на дворе 1986 год. В апреле случилась чернобыльская катастрофа. Зарождается пора перестройки и гласности. В начале заседания, еще до доклада Чернавина, сразу после зловредных американцев, обсуждают информационную стратегию.
СССР уже сделал официальные заявления об аварии. «Наша быстрая реакция и сообщение об аварии лодки дали свой результат, — с удовлетворением отмечает Горбачев. — Рейган поблагодарил нас за сообщение. Американцы даже предложили свою помощь. […] Кауль [индийский дипломат— прим. авторов] сказал, что это имеет большое значение для информирования мировой общественности, что раньше о подобного рода вещах они узнавали из сообщений американских агентств».
«Что касается вопросов информации в связи с гибелью лодки, то целесообразно поступить так же, как мы поступили в прошлый раз, то есть сделать сообщение американцам, МАГАТЭ и ТАСС, — продолжает Горбачев. — Кроме того, следует проинформировать также руководителей социалистических стран». «В информации необходимо повторить, что, по заключению специалистов, после того как лодка затонула, ядерный взрыв исключен. В то же время можно сказать, что специалистами допускается возможность распространения радиоактивности на больших глубинах после истечения определенного срока», — вносит радикальное предложение генсек.
Член Политбюро Андрей Громыко предлагает сгладить заявление: «Но нужно добавить, что оно не будет носить опасных размеров». Горбачев сдается, гласность еще не наступила: «А возможно, следует сказать в более общей форме: “Специалисты изучают последствия гибели лодки”». «Это лучше», — поспешно соглашается другой член Политбюро, Николай Рыжков.
«И обязательно нужно дать информацию по линии ТАСС, чтобы о гибели лодки знали наши люди», — добавляет Громыко. Уже в то время начинает зарождаться то, что сейчас называют пиаром. «Да, нужно дать такое сообщение по радио и телевидению, причем срочно, не дожидаясь вечера», — подытоживает генсек.
История повторяется
После доклада главкома ВМФ Чернавина Политбюро принимает постановление, и заседание подходит к концу. Конечно, мы привели здесь не всю стенограмму: выкинули какие-то детали, например, цифры из доклада Чернавина, вычеркнули общие фразы вроде «нужно беспристрастно, объективно и до конца выяснить причины», избавились от бесконечных повторов, поменяли местами некоторые куски. Но по сути ничего не сокращали. О гибели К-219 были написаны книги, американцы сняли художественный фильм. Единственное, что до сих пор является загадкой — это первопричина катастрофы.
Занимательность же этого документа заключается в том, что на лицевой стороне можно было бы написать: Сочи, Краснодарский край, 2000 год — гибель «Курска». Или: Порто-Ротондо, Сардиния, 2003 год — гибель К-159.
Когда затонул «Курск», Путин не стал прерывать свой отдых в Сочи. Американскую помощь он согласился принять только поздно вечером 16-го августа, после телефонного разговора с Клинтоном. Напомним, что лодка пошла на дно 12-го и, по некоторым данным, стуки SOS из нее раздавались до 14-го августа.
В Порто-Ротондо, на борту гвардейского ракетного крейсера «Москва», Путин встречался с председателем Совета министров Италии Берлускони, когда в Баренцевом море утонула К-159. Там и произошло аналогичное заседание.
Совещания проходили в ином составе, но их заключения не должны были отличаться: причины катастрофы не известны, предпринять меры по недопущению к кораблю американцев (как это было в случае с «Курском»), успокоить население.
Причем по последнему пункту был достигнут значительный прогресс. Власть на несколько дней потеряла контроль над информацией в трагические дни августа 2000 года — дни гибели «Курска». Но скоро все стало на свои места. Особенно примечательным был информационный контроль во время операции по подъему лодки в 2001 году.
Вспоминается эпизод осенью 2001 года. Был самый разгар операции. В Мурманске действовал государственный пресс-центр, координировал его Сергей Ястржембский, помощник президента России Владимира Путина. В это самое время «Беллона» запланировала пресс-конференцию в Мурманске, посвященную презентации нового доклада «Атомная Арктика — проблемы и решения» . Скажем честно: ничего крамольного на пресс-конференции говорить не предполагалось. У Ястржембского, очевидно, были другие сведения.
В день и время проведения пресс-конференции «Беллоны» Ястржембский срочно нашел местных экологов-биологов, которые должны были выступить у него в пресс-центре и рассказать, как безопасны ядерные объекты Кольского полуострова. Более того, был срочно снаряжен корабль, который доставил группу журналистов на место гибели «Курска» — подальше от «Беллоны» и ее мероприятия.
Признаемся, что нас развеселили эти усилия властей. Тем более, что пресс-конференция удалась. Политбюро ЦК КПСС такие изощренные приемы и не снились. Не было в них в то время необходимости. Гласность ведь только зарождалась. А сегодня необходимость возникла. Но чем отличается ситуация в принципе? Принимаются решения, что говорить, а что не стоит. Документы засекречиваются. Ну, а лодки продолжают тонуть.
