За морями-океанами, степями и пустынями на берегу тихого лесного озера жила-была Синяя птица. Существование её было тихим и спокойным, можно даже сказать безмятежным. Лес изобиловал плодами и ягодами, уютное гнездо досталось от родителей, улетевших в дальние страны в поисках иной доли. Соседи относились к птице с должным уважением, хищники не беспокоили. Вот так и порхала птичка, радуясь каждому солнечному дню, каждой капле утренней росы, каждому порыву ветерка. В эту идиллию незаметно вплелась другая птица - тоже Синяя, они стали жить вместе и также незаметно скоро на свет появился Синий птенец, писком оповестивший весь лес о своём появлении на свет.
Любая Хорошая Сказка на этом бы и закончилась, но Эта Сказка лишь начинается…
Всё хорошо было у Синей птицы, всё просто замечательно. Она думала, что её жизнь так будет продолжаться день за днём, но однажды…
Однажды она решила слетать на окраину Леса, чтобы проведать старинную знакомую Изумрудную Сову, поболтать с ней о жизни и выпить по паре капель вечерней росы, стекающей с лепестков ландышей (этот напиток считался среди птиц деликатесом). Встретились две подружки, поделились последними новостями, посплетничали о других птицах и выпили все росинки с Ландышей в ближайшей округе. Так им было хорошо и весело, что не заметили приятельницы, как в лес пришла ночь. Синяя птица встрепенулась, вспомнив о том, что дома её ждёт Синий спутник и Синий птенец, наскоро попрощалась и полетела по направлению к дому.
То ли сгустившийся туман стал причиной, то ли роса Ландышей в больших количествах подействовала, то ли Ветер Ожиданий задул не вовремя, но не прилетела Синяя птица в тот день в своё гнездо под сень любимого с детства дуба. Она летала и летала по, казалось бы, такому знакомому Лесу, размером с целый Мир, но не видела ни одной знакомой ветки. Совсем выбившись из сил, она села на толстый сук какого-то старого дерева и окончательно пригорюнилась. Как вдруг услышала, что её кто-то окликает по имени. Она встрепенулась, обрадовалась, но тут же снова огорчилась – с ней заговорила совсем незнакомая ей Лазурная Птица. Но вскоре Синей птице стало ясно, что и Лазурная Птица сможет ей помочь добраться до дома, потому что она была очень старая и мудрая и давно жила в Лесу и знала каждый его закуток. Но в лесу было темно, да и туман всё сгущался, поэтому птицы решили посидеть пока вместе и поговорить об их Лесе, о том как здесь течёт жизнь…
Настало утро. А разговор двух птиц всё продолжался. Вернее это был почти монолог Лазурной птицы, Синяя лишь задавала вопросы и уточняла непонятные вещи. Беседа уже давно не шло об их родном Лесе, потому как Лазурная странница, оказывается, побывала во многих Лесах – жарких тропических, холодных таёжных, она летала над пустынями и океанами, она видела даже города (Синяя птица не смогла себе их представить), где живут совершенно непонятные создания, которые не летают, а смешно передвигаются на лапах по земле.
Наконец, Лазурная птица замолчала, что означало, что ей пора лететь. Но Синяя птица не хотела расставаться с ней, она хотела слушать ещё и ещё… об иных местах, и об иных обитателях этих мест. Но Лазурная птица не могла задерживаться и сказала: «А полетели со мной! Ты всё увидишь своими глазами!»
Но у меня…, но меня…, но я…, - от неожиданности пролепетала Синяя Птица.
Решай! Если хочешь остаться, я покажу тебе дорогу домой, если решишь полететь со мной, то чего время терять – Летим!, - Лазурной путешественнице не терпелось вновь оказаться в воздухе…
У императрицы Цыси, жены чжурженьского императора Сидзуна Цзиня, платья из холста расшиты золотом. Нарисованные синие птицы, готовы вспорхнуть с ее шелковых халатов, а розовый шиповник на них, будто настоящий, колюч. На ногах Цыси носит нефритовые
сабо, а
ее высокую прическу украшает белое солнце и золотая луна. Когда она выезжает из дворца по делам, впереди ее повозки бегут сфинксы и изрыгают огонь.
Но люди были готовы спалить себя дотла, лишь бы оказаться рядом с ней. Огонь их не пугал. Они все хотели увидеть ее лицо – настоящее чудо. Я случайно знаю, как выглядела Цыси Цзинь. Кожа ее была нежной и, подобно фарфоровой статуэтке, как бы светилась изнутри.Выражение на лице императрицы было совершенно невинным. Казалось, что эта женщина чужда всякого зла, всякого насилия, несмотря на ее сфинксов, изрыгающих огонь. Народу она казалась одинокой орхидеей, заточенной в клетку мужем – тираном.
Сам же чжурженьский монарх считал иначе. Глядя на лицо жены, он думал, что его век продлится вечно, а творимое им и от его имени зло останется безнаказанным.
Ведь как известно – муж и жена – одна сатана.
При дворе императрицы жили маленькие девочки. Их забирали из чжурчженьских семей в возрасте трех лет. Родителям объясняли, что девочки, достигнув совершеннолетия, будут петь и играть императрице, а сейчас они нужны ей всего лишь для игр, ведь ее
величество так любит детей. И хотя люди знали, что больше
никогда не увидят своих чад, они их всегда отдавали хоть и со слезами, но с
улыбкой надежды и добрым напутствием. Они верили, что девочек ждет сытая и благополучная жизнь.
И это было действительно так. Девочки играли и бегали по соболиным коврам императрицы и никто им не мешал. Они вообще делали все, что хотели. Могли спрятаться за высоких стражников, могли забираться на деревья в оранжереях, могли выдрать из павлина половину хвоста. Мне казалось, что их поощряли к этим играм, потому что к вечеру уставшие и обессиленные они падали на свои лежанки и засыпали. И тогда
наступало время настоящих фрейлин. Словно невидимые призраки,
они возникали из ниоткуда и наносили на закрытые глаза и лоб девочек иероглифы.
И исчезали. А потом в их комнаты входила императрица и накладывала на иероглифы пальцы. Утром девочки просыпались от собственных криков – им снились мертвые обугленные тела, закованные в лед, льющийся с неба огонь, уничтожающий людей, казни и узники в кандалах. А императрица нежилась в своей постели и была свежа как утренняя саранка. Она ела их сны. Она видела лишь сосны, голубое небо
и
зеленую траву. И руки тысяч матерей тянулись к ней во сне.
Девочки недолго жили при дворе императрицы. Но их всегда можно было заменить.
И так могло продолжаться долго, очень долго. Но у людей есть сердце. У одной фрейлины, особо любимой, императрицей оказался любовник, отец одной из таких девочек. Как он попал в постель фрейлины, будучи человеком самого низкого происхождения – мне неведомо. Но получилось так, что этот человек, не слишком совершенный и праведный узнал правду о жизни и смерти своей дочери единственный из тысяч отцов, с надеждой отдавших своих детей императорской
страже.
И тогда он оставил фрейлину и ее постель и отправился на юг, в Тибет. Он дошел до самого главного ламы, славящегося своей праведностью и чудесами и спросил его, сможет ли он помочь ему проклясть императрицу Цыси.
Святой лама лишь покачал головой. Но он вывел несчастного на гору и повернул его плечи на север. И увидели они мириады маленьких черных точек, заполонивших горизонт.
- Это Чингис, - спокойно сказал лама. - Никто не спасется. Никого не защитит мнимое детство, а императрица вместе с мужем и весь твой народ будут погребены под курганами.
- Тогда помоги мне,- вскричал человек,- сделать так, чтобы императрица не воскресла в следующей жизни! Лама опустил голову и ушел с горы.
Но один монах сжалился над несчастным и сказал ему одно заклинание. Много лет спустя он вернулся в свой родной край, на нем были оранжевые монашеские одежды. Людей в краю не было, а оставшиеся раны разрушений затянула тайга. Он подошел к роднику, когда-то
бившему посередине столицы, и смыл с рук синюю краску, и вынул змею из груди, и опустил ее в родник. И тайга перестала
заращивать раны этой земли. А много лет спустя над руинами возвысились Синие
горы, входы и выходы из которых охраняли змеи. И никто не
воскрес.
Дарю тебе сердце на листике белом.
Дарю тебе сердце – что хочешь с ним делай!
Бери его смело, иди с ним повсюду,
Рисуй, что захочешь – сердиться не буду.
Но лучше, на нем рисовать не учись ты.
Пускай мое сердце останется чистым.
(Агния Барто)
Жил был Наездник. Он был небогат и поэтому имел много желаний. И была у него СВОЯ лошадь. А еще у него была мечта - прийти ПЕРВЫМ на скачках. Ведь, кто приходит первым - получает призы и подарки, и исполняются ВСЕ ЕГО ЖЕЛАНИЯ.
А он всегда приходил ВТОРЫМ – это все равно, что последним.
Шел Наездник по лесу и кручинился. Вдруг, слышит: птица песни поет, заливается. Удивился Наездник – чему можно так радоваться? Подходит к ней и спрашивает:
- Чему ты радуешься Птица?
- Я радуюсь, потому что мне хорошо! И жизнь так прекрасна! – отвечает она.
- Сядь ко мне на ладонь и спой еще!
- Э, нет! – отвечает птица.- Нам, птицам, нельзя в руки даваться наездникам. Вы нам крылья обрываете и оставляете потом умирать.
- Я не такой, как все! – отвечал наездник. – Мне можно верить.
- Хорошо, - сказала Птица. Села к нему на ладонь доверчивая и запела.
Пуще прежнего закручинился Наездник. Совсем голову повесил.
Птица его и спрашивает:
- Чего печалишься? Али песня моя тебе не нравится?
- Легко тебе жить, глупая ты, Птица! Ни забот, ни хлопот. И ни о чем ты не думаешь! А вот у меня есть Мечта – прийти на скачках первым. И нет мне покоя из-за этого ни ночью, ни днем. И некому мне помочь.
- Не беда печаль твоя. Я помогу тебе. Я ведь не простая птица, а волшебная. – Сказала так и превратилась в белую Лошадь с длинною гривою. Смотрит Наездник и диву дается. А Лошадь пробежала вокруг полянки и говорит:
- Со мной ты выиграешь скачки. Садись.
- Однако, - говорит он, - тебя надо испытать.
- Хорошо, - согласилась Лошадь.
Сел Наездник на Лошадь и поскакал. Впереди – высокий барьер из колючих кустов. Ударил наездник шпорами в бока Лошади и…, Лошадь взяла барьер и даже не споткнулась, только говорит:
- Наездник, мне больно!
- Ты же сама хотела, чтобы я тебя испытал! – отвечает Наездник. – Или ты передумала?
- Нет, нет! - поспешила ответить Лошадь. - Я сильная, я все смогу.
Дальше мчатся они по лесу. Вдруг – овраг на пути широкий, глубокий, с бурной талою весеннею водой. Ни одна лошадь не смогла бы его перепрыгнуть. Ударил Наездник Лошадь нагайкой. Больно стало Лошади, но ничего она не сказала, а оттолкнулась и перепрыгнула мутные потоки, лишь чуть споткнувшись на другом берегу.
- Вижу, ты такая же, КАК ВСЕ! – сказал Наездник, - Спотыкаешься. И нет ничего в тебе особенного. А значит, ты ничем не сможешь мне помочь.
- Что ты, Наездник! Испытай меня еще раз! – отвечала ему Лошадь.
- Ну, хорошо. Последний раз. - Сказал и поджег траву на поляне. – Ты это испытание должна пройти ОДНА, БЕЗ МЕНЯ. А я посмотрю со стороны.
Страшно стало Лошади – ведь на верную гибель он ее посылал. Никогда в жизни она еще не проходила через огонь. Но делать нечего. «Или преодолею горящее поле, или погибну!» - подумала Лошадь и прыгнула в пекло…
Долго не было Лошади…
Языки пламени доставали до самого неба. Огонь разгулялся. Огонь бушевал.
Вскоре уже вся трава была выжжена, и от цветущей поляны остались безжизненные угли, да дым густой клубился.
Испугался Наездник: «Что же я наделал?! Я ведь погубил ее!».
Вдруг, из самого жара, из самого огнища, выпрыгнула Лошадь с гордо поднятой головой: целая и невредимая. Черный дым не затмил ее искрящейся белизны. Только серый пепел слегка припорошил ее густую гриву, и глаза ее стали серьезными.
Отдышалась и подошла к Наезднику.
- Все испытания преодолела я. Гожусь ли я тебе?
Наездник прыгал и кричал от радости:
- Я понял! Понял! Я понял, почему я всегда второй! Моя лошадь ходит как все, а я научу ее ходить, как ты – иноходью, и приду ПЕРВЫМ на скачках!!!
Помолчала Лошадь. Вздохнула.
- Ничего ты не понял, мой милый. Это Я могу все, что захочется. Потому лишь, что Я – ВОЛШЕБНАЯ!
Так сказала, мотнула гривою. И в птицу опять превратилась. Сделала последний круг над Наездником и взмыла высоко в небо.
И когда луч солнца коснулся ее крыла, увидел Наездник, что птица была цвета СИНЕГО-СИНЕГО...
Прошло время. Он пришел первым на скачках. Получил призы и подарки. И исполнились все его желания.
ВСЕ. И СРАЗУ.
Но до сих пор, иногда, Наездник подолгу смотрит в глубокое синее небо. Что он там хочет увидеть?
В самую полночь
Дверь отворится.
И прилетит вдруг ко мне
Странный волшебник,
Синяя птица
В образе детства,
На легком коне.
Он прилетает с рифмой скользящей,
Ну-ка попробуй, поймай.
И, ускользая, голос манящий,
Слышу, зовет меня вдаль.
В даль одиночества,
В даль расставаний,
В слезы, прощанье
И радость потерь.
Всадник, летящий
С рифмой скользящей,
Ты в наговоры не верь.
А попроси у меня на прощанье
В час недомолвок,
В час звездной зари
Маленький дар –
За крылатую рифму –
Сердце мое забери.
1982
Нина Турбина
ЧИТАЕМ СКАЗКУ
Морис Метерлинк
Синяя птица
Пересказала В. С. Кулагина-Ярцева
Канун Рождества. Дети дровосека, Тильтиль и Митиль, спят в своих кроватках. Вдруг они просыпаются. Привлеченные звуками музыки, дети подбегают к окну и смотрят на рождественское празднество в богатом доме напротив. Слышится стук в дверь. Появляется старушонка в зеленом платье и красном чепце. Она горбата, хрома, одноглаза, нос крючком, ходит с палочкой. Это Фея Берилюна. Она велит детям отправиться на поиски Синей Птицы, Её раздражает, что дети не различают вещей очевидных. «Надо быть смелым, чтобы видеть скрытое», - говорит Берилюна и дает Тильтилю зеленую шапочку с алмазом, повернув который человек может увидеть «душу вещей». Как только Тильтиль надевает шапочку и поворачивает алмаз, все окружающее чудесно преображается: старая колдунья превращается в сказочную принцессу, бедная обстановка хижины оживает. Появляются Души Часов, Души Караваев, Огонь предстает в виде стремительно двигающегося человека в красном трико. Пес и Кошка тоже приобретают человеческий облик, но остаются в масках бульдога и кошки. Пес, обретя возможность облечь свои чувства в слова, с восторженными криками «Мое маленькое божество!» прыгает вокруг Тильтиля. Кошка жеманно и недоверчиво протягивает руку Митиль. Из крана начинает бить сверкающим фонтаном вода, а из её потоков появляется девушка с распущенными волосами, в как бы струящихся одеждах. Она немедленно вступает в схватку с Огнем. Это Душа Воды. Со стола падает кувшин, и из разлитого молока поднимается белая фигура. Это робкая и стыдливая Душа Молока. Из сахарной головы, разорвав синюю обертку, выходит слащавое фальшивое существо в синей с белым одежде. Это Душа Сахара. Пламя упавшей лампы мгновенно превращается в светозарную девушку несравненной красоты под сверкающим прозрачным покрывалом. Это Душа Света. Раздается сильный стук в дверь. Тильтиль в испуге поворачивает алмаз слишком быстро, стены хижины меркнут, Фея вновь становится старухой, а Огонь, Хлеб, Вода, Сахар, Душа Света, Пес и Кошка не успевают вернуться назад, в Молчание, фея приказывает им сопровождать детей в поисках Синей Птицы, предрекая им гибель в конце путешествия. Все, кроме Души Света и Пса, не хотят идти. Тем не менее, пообещав подобрать каждому подходящий наряд, фея уводит их всех через окно. И заглянувшие в дверь Мать Тиль и Отец Тиль видят только мирно спящих детей.
Во дворце Феи Берилюны, переодевшись в роскошные сказочные костюмы, души животных и предметов пытаются составить заговор против детей. Возглавляет их Кошка. Она напоминает всем, что раньше, «до человека», которого она именует «деспотом», все были свободны, и высказывает опасение, что, завладев Синей Птицей, человек постигнет Душу Вещей, Животных и Стихий и окончательно поработит их. Пес яростно возражает. При появлении Феи, детей и Души Света все затихает. Кошка лицемерно жалуется на Пса, и тому попадает от Тильтиля. Перед дальней дорогой, чтобы покормить детей, Хлеб отрезает от своего брюха два ломтя, а Сахар отламывает для них свои пальцы (которые тут же отрастают вновь, поэтому у Сахара всегда чистые руки). Прежде всего Тильтилю и Митиль предстоит посетить Страну Воспоминаний, куда они должны отправиться одни, без сопровождения. Там Тильтиль и Митиль гостят у покойных дедушки и бабушки, там же они видят и своих умерших братцев и сестриц. Оказывается, что умершие как бы погружены в сон, а когда близкие вспоминают о них, пробуждаются. Повозившись с младшими детьми, пообедав вместе со всем семейством, Тильтиль и Митиль торопятся уйти, чтобы не опоздать на встречу с Душой Света. По просьбе детей дедушка с бабушкой отдают им дрозда, который показался им совершенно синим. Но когда Тильтиль и Митиль покидают Страну Воспоминаний, птица становится черной.
Во дворце Ночи первой оказывается Кошка, чтобы предупредить хозяйку о грозящей опасности - приходе Тильтиля и Митиль. Ночь не может запретить человеку распахнуть врата её тайн. Кошке и Ночи остается только надеяться, что человек не поймает настоящую Синюю Птицу, ту, что не боится дневного света. Появляются дети в сопровождении Пса, Хлеба и Сахара. Ночь пытается сначала обмануть, потом запугать Тильтиля и не дать ему ключ, открывающий все двери в её дворце. Но Тильтиль поочередно открывает двери. Из-за одной выскальзывают несколько нестрашных Призраков, из-за другой, где находятся болезни, успевает выбежать Насморк, из-за третьей чуть не вырываются на свободу войны. Затем Тильтиль открывает дверь, за которой Ночь хранит лишние Звезды, свои любимые Ароматы, Блуждающие Огни, Светляков, Росу, Соловьиное Пение. Следующую, большую среднюю дверь, Ночь не советует отпирать, предупреждая, что за ней кроются видения настолько грозные, что не имеют даже названия. Спутники Тильтиля - все, кроме Пса, - в испуге прячутся. Тильтиль и Пес, борясь с собственным страхом, открывают дверь, за которой оказывается дивной красоты сад - сад мечты и ночного света, где среди звезд и планет без устали порхают волшебные синие птицы. Тильтиль зовет своих спутников, и, поймав каждый по нескольку синих птиц, они выходят из сада. Но вскоре пойманные птицы погибают - дети не сумели обнаружить ту единственную Синюю Птицу, что выносит свет дня.
Лес. Входит Кошка, здоровается с деревьями, разговаривает с ними. Натравливает их на детей. Деревьям есть за что не любить сына дровосека. И вот Тильтиль повержен наземь, а Пес еле освободился от пут Плюща, он пытается защитить хозяина. Оба они на волосок от гибели, и лишь вмешательство Души Света, которая велит Тильтилю повернуть алмаз на шапочке, чтобы погрузить деревья в мрак и молчание, спасает их. Кошке удается скрыть свою причастность к бунту.
Дети ищут Синюю Птицу на кладбище. В полночь Тильтиль со страхом поворачивает алмаз, могилы разверзаются, и из них появляются целые снопы призрачных, волшебно прекрасных белых цветов. Птицы поют восторженные гимны Солнцу и Жизни. «Где же мертвые?.. - Мертвых нет…» - обмениваются репликами Тильтиль и Митиль.
В поисках Синей Птицы дети со своим эскортом оказываются в Садах Блаженств. Тучные Блаженства едва не втягивают Тильтиля и его спутников в свои оргии, но мальчик поворачивает алмаз, и становится видно, насколько Тучные Блаженства жалки и безобразны. Появляются домашние Блаженства, которых поражает, что Тильтиль не подозревает об их существовании. Это Блаженство Быть Здоровым, Блаженство Любить Родителей, Блаженство Голубого Неба, Блаженство Солнечных Дней, Блаженство Видеть Зажигающиеся Звезды. Они посылают самое быстроногое Блаженство Бегать По Росе Босиком известить о приходе детей Великие Радости, и вскоре появляются высокие прекрасные ангелоподобные существа в блистающих одеждах, Среди них Великая Радость Быть Справедливым, Радость Быть Добрым, Радость Понимать и самая чистая Радость Материнской Любви. Она кажется детям похожей на их мать, только гораздо красивее… Материнская Любовь утверждает, что дома она такая же, но с закрытыми глазами ничего нельзя увидеть. Узнав, что детей привела Душа Света, Материнская Любовь созывает другие Великие Радости, и они приветствуют Душу Света как свою владычицу. Великие Радости просят Душу Света откинуть покрывало, которое ещё скрывает непознанные Истины и Блаженства. Но Душа Света, исполняя приказ своего Повелителя, лишь плотнее закутывается в покрывало, говоря, что час ещё не настал, и обещая прийти когда-нибудь открыто и смело. Обнявшись на прощание, она расстается с Великими Радостями.
Тильтиль и Митиль в сопровождении Души Света оказываются в Лазоревом дворце Царства Будущего. К ним сбегаются Лазоревые Дети. Это дети, которые когда-нибудь родятся на Земле. Но на Землю нельзя прийти с пустыми руками, и каждый из детей собирается принести туда какое-нибудь свое изобретение: Машину Счастья, тридцать три способа продления жизни, два преступления, летающую по воздуху машину без крыльев. Один из малышей - удивительный садовник, выращивающий необыкновенные маргаритки и огромный виноград, другой - Король Девяти Планет, ещё один призван уничтожить на Земле Несправедливость. Двое лазоревых детишек стоят, обнявшись. Это влюбленные. Они не могут наглядеться друг на друга и беспрерывно целуются и прощаются, потому что на Земле окажутся разделены столетиями. Здесь же Тильтиль и Митиль встречают своего братика, который вскоре должен появиться на свет. Занимается Заря - час, когда рождаются дети. Появляется бородатый старик Время, с косой и песочными часами. Он забирает тех, кто должен вот-вот родиться, на корабль. Корабль, который везет их на Землю, проплывает и скрывается. Доносится далекое пение - это поют Матери, встречающие детей. Время в изумлении и гневе замечает Тильтиля, Митиль и Душу Света. Они спасаются от него, повернув алмаз. Под покрывалом Душа Света прячет Синюю Птицу.
У ограды с зеленой калиткой - Тильтиль не сразу узнает родной дом - дети расстаются со своими спутниками. Хлеб возвращает Тильтилю клетку для Синей Птицы, так и оставшуюся пустой. «Синяя Птица, по-видимому, или вовсе не существует, или меняет окраску, как только её сажают в клетку…» - говорит Душа Света. Души Предметов и Животных прощаются с детьми. Огонь чуть не обжигает их бурными ласками, Вода журчит прощальные речи, Сахар произносит фальшивые и слащавые слова. Пес порывисто бросается к детям, его ужасает мысль о том, что он не сможет больше говорить со своим обожаемым хозяином. Дети уговаривают Душу Света остаться с ними, но это не в её власти. Она может лишь пообещать им быть с ними «в каждом скользящем лунном луче, в каждой ласково глядящей <...> звездочке, в каждой занимающейся заре, в каждой зажженной лампе», в каждом их чистом и ясном помысле. Бьет восемь часов. Калитка приотворяется и тотчас же захлопывается за детьми.
Хижина дровосека волшебно преобразилась - все здесь стало новее, радостнее. Ликующий дневной свет пробивается в щели запертых ставен. Тильтиль и Митиль сладко спят в своих кроватках. Мать Тиль приходит будить их. Дети начинают рассказывать об увиденном во время путешествия, и их речи пугают мать. Она посылает отца за доктором. Но тут появляется Соседка Берленго, очень похожая на фею Берилюну. Тильтиль начинает объяснять ей, что не сумел найти Синюю Птицу. Соседка догадывается, что детям что-то пригрезилось, возможно, когда они спали, на них падал лунный свет. Сама же она рассказывает о своей внучке - девочка нездорова, не встает, доктор говорит - нервы… Мать уговаривает Тильтиля подарить девочке горлицу, о которой та мечтает. Тильтиль смотрит на горлицу, и та кажется ему Синей Птицей. Он отдает клетку с птицей соседке. Дети новыми глазами видят родной дом и то, что в нем находится, - хлеб, воду, огонь, кошку и пса. Раздается стук в дверь, и входит Соседка Берленго с белокурой необыкновенно красивой Девочкой. Девочка прижимает к груди горлицу Тильтиля. Тильтилю и Митиль соседская внучка кажется похожей на Душу Света. Тильтиль хочет объяснить Девочке, как кормить горлицу, но птица, воспользовавшись моментом, улетает. Девочка в отчаянии плачет, а Тильтиль обещает ей поймать птицу. Затем он обращается к зрителям: «Мы вас очень просим: если кто-нибудь из вас её найдет, то пусть принесет нам - она нужна нам для того, чтобы стать счастливыми в будущем…»
Когда живем мы в настоящем,
Реальном времени своем,
Его считаем ли счастливым
Иль большего чего-то ждем?
Когда мы думаем о прошлом,
то каждый, даже блеклый миг,
Сойдет за десять в настоящем,
Значительней, важней на вид.
Так мы туда-обратно ходим
Минуты, дни, года, века…
А счастье ли мы где находим?
Иль прячется оно всегда?..
"О ГОЛУБОЙ ГОРЕ И БЕЛЫХ ПТИЦАХ"
Миллионы лет назад, когда наша планета Земля была совсем еще молодой, и на ней не жили люди и звери, вся она была покрыта горами.
Одна из них - Голубая гора была очень красивой и высокой. Ее вершина возвышалась до облаков и видела солнце. Вершина была самым прекрасным местом на этой горе. Солнце на ней пригревало жарче и потому там особенно обильно процветало и плодоносило все, что давало пищу. Рядом с Голубой возвышалась гора Чёрная. Она была ниже, не достигала облаков и потому никогда не видела солнца.
Были и другие вокруг скалы, холмы и горы, но я расскажу про Голубую и Чёрную Итак, Голубая гора возвышалась над всеми. На ней жили прекрасные Белые птицы и скользкие ползучие змеи. Птицы мечтали так научиться летать, чтобы достичь самого Солнца. И ничего на свете не было для них дороже их мечты и полетов в поднебесье. Они не уставали летать с восхода и до заката. Что же давало им силы для полета? Великая любовь пронизывала все их существо. Они любили... Любили горячее и нежное Солнце, прозрачный чистый Воздух, звенящий холодный ручей и водопад, каждый цветок, каждую травинку и капли росы на ней, переливающиеся изумрудами на Солнце. Пламенно и верно любили они своих подруг, любили и своих несмышленых птенцов, преклонялись перед старыми мудрыми птицами, научившими их мастерству полета. Любовь к своей родной Голубой горе переполняла их сердце, делала его огромным, могучим и сильным, и ему не составляло большого труда гнать горячую кровь по небольшому, легкому телу прямо к крыльям. И крылья наливались горячим теплом, так и трепетали, так и рвались к полетам...
И еще была у них музыка... По утрам, на рассвете она лилась откуда-то с неба. В ней было все: и чистая детская радость, и светлая печаль, и щемящая тайная тоска по чему-то неизведанному и прекрасному. У этой волшебной музыки постоянно менялся цвет и когда она звучала птицы замирали, трепеща и волнуясь перед взлетом. Потом они расправляли могучие крылья и, набрав побольше воздуха, коротким упругим движением отталкивали от земли свое легкое тело. И тут же горный ветер, пронизанный теплыми лучами, подхватывал и поднимал их в небо. Из груди птицы вырывалась и звенела в воздухе чудесная песня счастья полета! Кругами, все выше и выше по спирали, как будто ввинчиваясь в небо, поднималась птица в беспредельность. Все тише звучала ее радостная песня... и под звуки затихающих вдали отцовских песен засыпали на горе малые птенцы в своих гнездах, набираясь сил для будущих полетов.
Что же заставляло их летать так высоко? Вера в то, что когда-нибудь они достигнут самого Солнца и там для них откроется необыкновенно чудный мир, там они узнают великую тайну Жизни и Смерти. Мечта и Вера давали им силы. Будущее еще прекраснее, чем Настоящее, они твердо верили в это...
Иногда они находили на своей горе волшебные хрусталики розового цвета. Если посмотреть в такой хрусталик, то все вокруг становилось розовым и ещё более прекрасным. Они любили смотреть в этот хрусталик на свою родную гору и жизнь на ней. Так они жили в мире Любви, Мечты и Веры, в мире высоких устремлений и чувств, не замечая ничего дурного вокруг.
А тем временем скользкие ползучие змеи, живущие внизу, в холоде и сырости, потихоньку ползли по Голубой горе все выше и выше. И пока птицы мечтали о Солнце, они разом заняли всю вершину. Змеям и в голову не приходило мечтать о лучшей жизни, о далеком Солнце, ибо на вершине горы они уже достигли полного блаженства. Полеживая на солнцепеке, они с наслаждением пожирали чудесные плоды, произраставшие там. Им очень нравилось обсуждать полеты птиц и следить за ними, ведь своими огромными крыльями Прекрасные Белые птицы разгоняли облака и тучи, и над Голубой горой постоянно светило Солнце. А Его Свет давал змеям и тепло, и пищу.
Гордые птицы не стали тратить время на ссоры. Им немного было нужно: чистая вода из родников и то, что росло на склонах ниже, служило им пищей. Не находя места для отдыха на вершине, они довольствовались любым выступом на любимой Голубой горе.
Змеи, однажды заняв вершину, строго охраняли ее от птиц, и если какая-нибудь из них случайно на нее опускалась, то или исчезала бесследно, или потом ее находили на дне пропасти с переломанными крыльями.
Находились и такие самые смелые птицы, что не хотели мириться с гибелью своих собратьев и, желая разогнать поганых жирных тварей, стремились пробраться наверх. Но попасть на вершину можно было только ночью, если ползти. А ползти мешали огромные крылья. И выходило так, что крылья-то надо... уничтожить!
Некоторые птицы так и делали, и уже без них благополучно добирались наверх, надеясь, что когда-нибудь потом крылья отрастут снова. Но такого ни с кем никогда не случалось... На вершине бывшие Гордые Белые птицы от обильной пищи быстро жирели и становились похожими скорее на толстых удавов, чем на птиц. Они забывали и своих братьев, и родных, и то Счастье, которое испытали от полетов в молодости, и мечты о Солнце. На вершине у них было все. И розовые волшебные хрусталики, в которые часто смотрели от скуки, они все чаще направляли на соседнюю Черную Гору. И все, что они там видели, казалось им совершенно необыкновенным.
Гора Черная была ниже Голубой. Облака плотно держались над ее вершиной и ее обитатели никогда не видели Солнца, а потому не верили, что оно есть. А обитали там разные создания: и прыгающие, и ползающие, и двухликие, двухголовые и четырёхрукие. Но главными жителями были Черные, хищные птицы, которые умели и летать, и ползать. Они имели короткие сильные крылья, шесть небольших цепких лап и мощные хищные клювы.
Хорошие добытчики, они летали на соседние малые холмы и горы и никогда не возвращались без добычи. Черные птицы не летали высоко, им это не было нужно. Добычу, принесенную с малых гор, двухголовые змеи и четырёхрукие ящеры быстро превращали в необыкновенно полезные вещи. У них никогда не светило Солнце, но они сделали искусственный свет, мигающий неестественными ядовитыми красками!
У обитателей Черной горы было все, в изобилии и достатке. Не было только у них таких могучих, сильных крыльев, не было полетов к Солнцу! Черная, тайная зависть точила обитателей этой горы. Всякими путями пытались они своим птицам такие крылья добыть, но не могли разгадать главного секрета: - отчего вырастают? Долго ломали головы двухголовые, безуспешно трудились четырёхрукие. И искусственные крылья своим птенцам пришивали, и под кожу перья вживляли - все зря. Крылья, если и вырастали немного длиннее, летать ввысь на них все равно никто не мог. Слишком тяжело было тело.
И тогда задумали двухголовые сделать так, чтобы на Голубой горе выше Черных птиц тоже никто не летал. И сделали они свои хрустальные камешки, но не розовые, как на Голубой горе, а серые да черные и размером и силой увеличения много меньше. Стали их на Голубую гору подбрасывать по ночам.
Ничего не подозревавшие жители Голубой горы, Белые птицы находили диковинные камешки и через них стали вокруг себя смотреть. И выглядела их любимая Голубая гора уже не Голубой, а - серой. И Солнце поблекло и уже не манило своими лучами так ярко. Через эти хрусталики они увидели и свою вершину с расплодившимися на ней змеями да удавами, и своих смелых сотоварищей, сгинувших в ущельях и пропастях…
А если смотрели в черный хрусталик юные на родителей, то они казались им наивными с их мечтами о Солнце! А их любимые казались нескладными и неуклюжими с этими непомерно длинными крыльями. Верность и Любовь стали казаться им глупой и смешной, а родная Голубая гора серой и скучной. Им не хотелось больше летать…, не с кем стало состязаться в высоте полета. Они все больше хотели есть, а есть на их горе было почти нечего, ибо змеи и удавы поедали все лучшее, что росло на вершине.
Все меньше Гордых Белых птиц летало в поднебесье... Все мрачнее сгущались над Голубой горой тучи... И только по вечерам, когда они направляли свои розовые волшебные хрусталики на соседнюю Черную гору, становилось веселее. Особенно любопытны были юные, еще не умевшие высоко летать птицы. На чужой горе - через розовый хрусталик - все им казалось необычайно привлекательным и интересным. Они даже не замечали, что там нет живого солнечного света и тепла, ведь искусственные огоньки мигали так маняще ярко!
А музыка? К своей, такой величественной и мелодичной, они уже привыкли и перестали ее замечать. С Черной же горы неслась совсем другая музыка. Резкая, будоражащая, доводящая до исступления, она привлекала все больше и больше. Она заставляла двигаться, скакать и прыгать, извиваться и ползать. Как мешали при этом длинные крылья! Тогда молодые Белые птицы стали потихоньку выщипывать слишком длинные перья. И однажды им захотелось слетать на соседнюю гору. Для этого не нужны были длинные, сильные крылья, ведь лететь надо было вниз, а не вверх! Стали молодые Белые птицы летать на Черную гору все чаще и чаще. Подобно Чёрным хищным птицам они таскали на свою гору все, что попадалось на пути. И вскоре так ее захламили, что трудно стало чистые родники находить, чтобы напиться.
Они жирели на глазах и богатели с каждым днем, и воображали, что скоро достигнут полного счастья. Теперь мечты их изменились. "Зачем мечтать о далеком и недостижимом Солнце? Зачем тратить столько сил на полеты? Только для того, чтобы разгонять облака и тучи, давая тепло и солнечный свет гадам на вершине? А самим ютиться на голых скалах ниже? Да еще слушать, как гады наверху летать поучают? Зачем родители зовут нас в неизведанные дали, к далекому Солнцу, если рядом, внизу, такой манящий и привлекательный мир, полный ярких красок и удовольствий?" - думали юные Белые птицы. А старые мудрые смотрели на своих потомков с болью и жалостью и не знали, не могли понять, как помочь им вновь обрести Любовь, Мечту и Веру. Они с горечью сознавали, что их дети никогда не узнают настоящего Счастья, того великого Счастья полета, которое они сами познали в молодости! Особенно страшно становилось старым Белым птицам за маленьких птенцов. Эти играли розовыми и черными хрусталиками в каждом гнезде, еще не научившись летать!... Они рождались слабыми, прожорливыми и капризными и, покидая гнездо, учились уже не летать, а… ползать. Они не мечтали о полетах, они мечтали о той жизни, которую видели на Черной горе через розовый хрусталик.
Не могли на все это Гордые Белые птицы смотреть спокойно. Забивались в темные норы и ущелья. А некоторые поднимались в последний раз в поднебесье и, сложив крылья, камнем бросались в пропасть... Тяжелые, темные времена настали на той стороне горы, что обращена была к горе Чёрной……
Но Голубая гора была огромна… Три других ее стороны простирались на Юг, Восток и Север. И там тоже жили прекрасные Белые птицы, еще не утратившие Счастья Мечты и Полета. Они видели все, что стало с их собратьями, но не желали себе такой бескрылой сытой жизни. Они упорно и радостно продолжали летать к Солнцу и, приветствуя их, оно давало все больше и больше силы. Солнце манило все выше и выше, пока у Гордых Белых птиц не выросли золотые, будто огненные крылья! Они излучали ослепительный свет и уже не боялись ожогов!
Прослышали о необыкновенных крыльях молодые птицы и с горы Черной, и с других окрестных гор. Тайком стали прилетать на Голубую гору. Они тоже хотели научиться летать к Солнцу. И Белые птицы приняли их в свою стаю. Сначала Белые по двое подхватывали новичков на свои крылья, потом на большой высоте отпускали… и те парили в поднебесье уже без поддержки. Им помогало само Солнце, и вскоре у чужегорцев тоже отросли сияющие золотые крылья… А что стало со змеями, которые занимали вершину?
Летающих к Солнцу птиц стало так много, что они своими крыльями разогнали все облака и тучи. Солнце стало светить все жарче и жарче. Не смогли вынести испепеляющего безжалостного пекла все Черные, злобные, бескрылые и ползающие. Одни из них, покидая вершину, скрылись в сырых ущельях. Другие… сгорели заживо, жалея, что не умерли раньше своей смертью, как их предки. Вскоре от них остался только пепел. Этот пепел не приняла земля, его подхватил горный ветер и развеял в пространстве бесследно...
Надо всеми малыми и большими горами ярко голубело бескрайнее небо, нежно светило ласковое Солнце. А вершины засияли огнем, потому что теперь было где отдыхать Гордым златокрылым птицам от полетов. Особенно красивой становилась Страна гор на закате, когда все птицы с золотыми светящимися крыльями одновременно собирались на вершинах. И тогда казалось, что горы пылают багровым, огненным светом в лучах заходящего Солнца. Как давно это было…
